Известные высказывания о Байкале.

Но не меньше хороших песен написано о величественном Байкале и окружающей его природе. Сегодня мы вспомним не только самые лучшие из них, но и самые интересные.

Славное море священный Байкал

Самой известной песней о Байкале, пожалуй, можно назвать русскую народную «Славное море священный Байкал». Немногие знают, что в основу песни легли стихи Дмитрия Давыдова «Думы беглеца». Это стихотворение было напечатано в петербургской газете «золотое руно» в далеком 1858 году. Авторами музыки считаются заключенные с нерчинских рудников и именно поэтому песня считается народной.

Сам Дмитрий Давыдов в газете «Золотое руно» вспоминал о событиях, о которых написал в стихах так:

«Беглецы из заводов и поселений с необыкновенной смелостью преодолевают естественные препятствия в дороге. Они идут через хребты гор, через болота, переплывают огромные реки на каком-нибудь обломке дерева, и были случаи, что они рисковали переплыть Байкал в бочках, которые иногда находят на берегах моря, в которых обыкновенно рыболовы солят омулей».

Интересный факт: в 2011 году в честь 350-летия Иркутска песню «Славное море Священный Байкал» исполнили одновременно 350 гитаристов.

По Диким степям Забайкалья

Не менее известна всей стране и тюремная сибирская песня «По диким степям Забайкалья». По свидетельствам историков, эта песня появилась тюрьмах Сибири еще в 1880 годах. Авторство доподлинно не установлено. В широких кругах стала известна в 1900 годы и с тех пор давалась с авторством Ивана Кондратьева.

Песня Омуля

В советское время был очень популярен фильм «Приезжайте на Байкал», который сняли на берегах Байкала в 1965 году. Сюжет фильма незамысловатый - телевизионщики приезжают в рыболовецкий район снимать репортаж о рыбаках и о передовом хозяйстве председателя Калача. Их цель — показать красоту дивного озера Байкал и чудовищные условия труда и жизни рыбаков.

В фильме прозвучало несколько песен, одна из них «Песня омуля», композитора Никиты Богословского.

Над Байкалом

Не оставляли без внимания Байкал и барды. На берегах озера ежегодно проходят самые разные фестивали. Сергей Соловьев исполняет одну из самых проникновенных бардовских песен «Над Байкалом»:

Бурятская песня о Байкале

В 2012 году на фестивале песенного фольклора в селе Большое Голоустное Бурзаева Устинья Бузаевна исполнила потрясающую песню о Байкале на бурятском языке и получила гран-при фестиваля. Предлагаем вам послушать пение, а всем, кто не знает слов, советуем прислушаться. Вы обязательно поймете, что речь идет о Байкале и… тракторе.

Песня из фильма «На Байкал!»

Замыкает наш ТОП песня в исполнении Максима Покровского и группы «Ногу свело», которую известная группа написала специально для фильма «На Байкал!». Кино было снято в Иркутской области и Бурятии КВНщиками и имело большой успех у местной публики. И хотя песня больше об Ангаре, но все равно редакция считает, что она здесь очень к месту! Слушаем!

Сибирское озеро-море, суровое и величественное, было источником вдохновения для разных творческих людей. На его берегах рождались стихи и песни, писались живописные полотна, создавались тексты особой проникновенности. Писатели, поэты, художники, музыканты, люди науки и искусства находили здесь место, которое наполняло их творческой энергией. И наполняет все новые и новые поколения творцов. Потому что Байкал - один из человеческих символов вечности.

Анастасия Яровая

Публицист, издатель, живет в Иркутске. Автор тринадцати книг и владелица небольшого издательства.

Антон Чехов: Байкал – на стыке прозы и поэзии

Пожалуй, начать рассказ о писателях, которые в своей прозе и эпистолярном наследии обращались к Байкалу, следует с Антона Павловича Чехова. Притчей во языцех стало его определение Иркутска, где он ненадолго останавливался во время своего путешествия на Сахалин в 1890 году, – «совсем Европа».

Исследователи творческого наследия писателя считают, что – одна из эпистолярных вершин жанра.

Первое байкальское письмо Антона Павловича датировано 13 июня и отправлено со станции Лиственичная матери Евгении Яковлевне, сестре Марии и брату Михаилу.

«Ехали мы к Байкалу по берегу Ангары, которая берет начало из Байкала и впадает в Енисей. Зрите карту. Берега живописные. Горы и горы, на горах всплошную леса. Погода была чудная, тихая, солнечная, теплая; я ехал и чувствовал почему-то, что я необыкновенно здоров; мне было так хорошо, что и описать нельзя. Это, вероятно, после сиденья в Иркутске и оттого, что берег Ангары на Швейцарию похож. Что-то новое и оригинальное. Ехали по берегу, доехали до устья и повернули влево; тут уже берег Байкала, который в Сибири называют морем. Зеркало. Другого берега, конечно, не видно: 90 верст. Берега высокие, крутые, каменистые, лесистые; направо и налево видны мысы, которые вдаются в море, вроде Аю-Дага или феодосийского Тохтабеля. Похоже на Крым. Станция Лиственичная расположена у самой воды и поразительно похожа на Ялту; будь дома белые, совсем была бы Ялта. Только на горах нет построек, так как горы слишком отвесны и строиться на них нельзя…»

В этот же день Чехов написал письмо архитектору Ф.О. Шехтелю:

«Вы никогда не получали писем с берегов Байкала. Так вот Вам. Пишу сие, сидя на берегу Байкала и ожидая, когда пароход смилостивится и повезет мою особу дальше. Приехал я сюда во вторник, а пароход пойдет в пятницу, идет дождь, на озере туман, есть ничего не дают; тараканов и клопов сколько угодно, до свиданья, дядя!»

«Прогулка по Байкалу вышла чудная, во веки веков не забуду. Только вот что было нехорошо: ехали мы в III классе, а вся палуба была занята обозными лошадями, которые неистовствовали, как бешеные. Эти лошади придавали поездке моей особый колорит: казалось, что я еду на разбойничьем пароходе. В Клюеве сторож взялся довезти наш багаж до станции; он ехал, а мы шли позади телеги пешком по живописнейшему берегу. Скотина Левитан, что не поехал со мной. Дорога лесная: направо лес, идущий на гору, налево лес, спускающийся вниз к Байкалу. Какие овраги, какие скалы! Тон у Байкала нежный, теплый. Было, кстати сказать, очень тепло…»

В тот же день Чехов отправил еще два письма. Своему другу писателю-юмористу И.А. Лейкину Антон Павлович писал: «Из Иркутска я послал Вам письмо. Получили ли? С того времени прошло больше недели, в продолжение которой я переплыл Байкал и проехал Забайкалье. Байкал удивителен, и недаром сибиряки величают его не озером, а морем. Вода прозрачна необыкновенно, так что видно сквозь нее, как сквозь воздух; цвет у нее нежно-бирюзовый, приятный для глаза. Берега гористые, покрытые лесами; кругом дичь непроглядная, беспросветная. Изобилие медведей, соболей, диких коз и всякой дикой всячины, которая занимается тем, что живет в тайге и закусывает друг другом. Прожил я на берегу Байкала двое суток. Когда плыл, было тихо и жарко. Забайкалье великолепно. Это смесь Швейцарии, Дона и Финляндии».

А поэту А.Н. Плещееву русский драматург отправил следующие строки: «Нахожусь под впечатлением Забайкалья, которое я проехал: превосходный край. Вообще говоря, от Байкала начинается сибирская поэзия, до Байкала же была проза».

Валентин Распутин: сияние Байкала

Один из главных байкальских писателей, который не просто посвятил озеру много пронзительных слов, но и значительную часть своей жизни провел на его берегах – это Валентин Распутин.

В своем очерке «Байкал, Байкал…» Валентин Григорьевич пишет:

«Байкал, казалось бы, должен подавлять человека своим величием и размерами – в нем все крупно, все широко, привольно и загадочно – он же, напротив, возвышает его. Редкое чувство приподнятости и одухотворенности испытываешь на Байкале, словно в виду вечности и совершенства и тебя коснулась тайная печать этих волшебных понятий, и тебя обдало близким дыханием всесильного присутствия, и в тебя вошла доля магического секрета всего сущего. Ты уже тем, кажется, отмечен и выделен, что стоишь на этом берегу, дышишь этим воздухом и пьешь эту воду. Нигде больше не будет у тебя ощущения столь полной и столь желанной слитности с природой и проникновения в нее: тебя одурманит этим воздухом, закружит и унесет над этой водой так скоро, что ты не успеешь и опомниться; ты побываешь в таких заповедных угодьях, которые и не снились нам; и вернешься ты с удесятеренной надеждой: там, впереди, обетованная жизнь…»

А вот описание озера из рассказа «Новая профессия», которое являет собой образец превосходной классической русской прозы:

«А Байкал в остывающем, меркнущем свете все больше погружался не во мрак, а в сияние. Алёша шел, и огромное водное полотно справа, стоящее от переполненности горкой, “перелистывало” цвета: только что было оранжевым и бликующим, играющим с зарей, затем фиолетовым, кладущим длинные мутные тени, затем изумрудным, с самоцветными вспышками, и становилось все глубже, все ярче…»

В описании Байкала Валентин Распутин не был голословен, ведь он жил в так называемом «байкальском Переделкино» – в писательской деревне в порту Байкал, напротив истока Ангары.

Писательская деревня

Поэт Владимир Скиф написал книгу о писателях, поэтах, художниках, которые в середине 60-х начали селиться на берегу озера. Свою книгу он назвал «Байкальское Переделкино», хотя в реальности это поселение называют просто и безыскусно – писательская деревня. Одним из первых там, где начинается знаменитая Кругобайкальская железная дорога, поселился сибирский писатель Глеб Пакулов. Вскоре к нему присоединились писатели Владимир Жемчужников и Нелли Матханова, а следом и Валентин Распутин купил дом в порту Байкал по адресу улица Вокзальная, 1. Это случилось в начале 1970-х – именно в это время писатель создал повести, которые принесли ему всемирную славу: «Живи и помни» и «Прощание с Матерой», их он и писал, закрывшись от мира в своем байкальском доме. Впоследствии этот дом Валентин Григорьевич подарил Владимиру Скифу – они были родственниками (их жены были родными сестрами).

Жил на Байкале и Сергей Иоффе, который здесь написал свои лучшие книги. И не только сборники стихов, но и ряд книг, основу которых составили эссе о русских поэтах.

Известный отечественный драматург Александр Вампилов не просто жил в писательской деревне у своего друга Глеба Пакулова. Именно здесь он по воле судьбы и Байкала, который перевернул лодку, окончил свои земные дни.

Частыми гостями в писательской деревне были Виктор Петрович Астафьев с супругой, Евгений Иванович Носов, Николай Воронов, Геннадий Машкин, Станислав Китайский, Валерий Хайрюзов, Борис Лапин и многие другие.

Виктор Астафьев говорил, что его тянет на Байкал, как в родную деревню Овсянку, что несколько дней, проведенных на Байкале, позволяют ему отдохнуть от будней, зарядиться силами.

Отмечает Скиф и выдающегося русского писателя и поэта Леонида Ивановича Бородина, который оставил уникальные автобиографичные воспоминания ребенка о Байкале в книге «Год чуда и печали». На Байкале прошло его детство. И даже когда Леонид Бородин стал главным редактором журнала «Москва», он никогда не забывал Байкал, справедливо полагая, что он дал силы пережить тяготы судьбы, выпавшие на его долю, – аресты, обвинения в антисоветской пропаганде и, как следствие, одиннадцать лет лагерей…

На другом конце Кругобайкальской железной дороги, в поселке Култук жили и работали еще два известных сибирских писателя – Анатолий Байбородин и Михаил Просекин.

Пауло Коэльо и другие

В мае 2006 года на Байкале побывал всемирно известный автор «Алхимика» – Пауло Коэльо.

Во время пресс-конференции он сказал, что одним из самых незабываемых впечатлений от двухнедельной поездки по Транссибу стало для него купание в ледяном Байкале, где он смог ощутить силу русского духа:

«На Байкале меня сразу же охватило желание ступить в воду. Не знаю, какая была ее температура, но, наверное, градуса четыре. Когда окунулся, то почувствовал, будто погрузился в сердце России. Было невероятное ощущение ее крепости и силы».

В 2010 году в рамках года Франции в России на Байкале побывала делегация французских писателей. Писательница Сильви Жермен сказала:

«Я не помню, кто сказал, что писатели дружат с природой. Но Байкал – это не просто чувство дружбы, а чувство, которое можно испытывать к живому существу, человеку. Это чувство вызывается его величием и грандиозностью».

Величие и грандиозность… Пожалуй, именно это определение как нельзя лучше описывает Байкал. В этом его сила и его вдохновение, которым он щедро делится с творческими людьми и со всеми, кто готов эту энергию творчества воспринять.

Бaйкал, Байкал,
Сибири глаза,
глаза моей снежной Сибири!
В тебе отражаются
горы,
леса
во всей заповедной шири.
Байкал, твой посланник вернулся.
Старался посланник твой верный о
своить культуру росса,
знанья его,
мастерство.
Он удивлялся — не скрою —
силе его сокровенной
и необъятности снежной
белой души его.
Ветер России великий
трепал мои черные волосы.
Вошла в меня жизнь России,
в мысли и бытие.
Я изумлялся доброму
нежному сердцу Волги.
Тебе и твоей дочери —
Ангаре —
поклон от нее!

Улзытуев Д.
(Перевод Евтушенко Е.)

Байкал находится в Сибири,
Он расположен в тихую погоду,
А в бурю грозен, как орел.
В нем купаются ребята,
И слышен смех их, как звонок.
И с ними плавают утята,
Все сохнуть ходят на песок.

Микина К.

Байкал зимой суров и грозен,
Льды отливают синевой.
Насупив брови, он серьёзен,
Почти что каждою зимой!
Палитра всех холодных красок,
Пред нашим взором предстаёт.
И свет с небес не так уж ярок,
И глаз смотреть не устаёт.
Когда смотрю на величавость,
Его божественной красы…

Кашицин Юргис

Байкал лучезарный!
То отблеском стали
На солнце светясь,
то горя бирюзой,
Он гонит в тумане
синеющей дали
С величьем спокойным
волну за волной.

О, чудный Байкал,
беспредельное море,
Священное море
сибирских племён,
В твоём необъятном
широком просторе
Какой-то таинственный
смысл заключён.

Вакар М.

Ты за мною, Байкал,
словно Бульба Тарас за Остапом,
Если сети ты рвешь
И, поднявшись, кудлато, горбато,
«Слышишь сынку?» — ревешь,
отвечаю тебе: «Слышу, батько!»
В небоскребы втыкал
я, немножно озороватый,
твое знамя, Байкал, —
словно парус — кафтан дыроватый.
К твоим скалам, Байкал,
Не боясь расшибиться о скалы.
Я всегда выгребал —
беглый каторжник славы.
Без тебя горизонт
быть не может в России лучистым.
Если ты загрязнен, не могу себя чувствовать чистым.
Словно крик чистоты
раздается над гибнущей синью
голос твой: «Защити, защити,
Слышишь сынку?»

Евгений Евтушенко

О, чудный Байкал, беспредельное море,
Священное море сибирских племен,
В твоем необъятном широком просторе
Какой-то таинственный смысл заключен.

Вакар М.

Святой Байкал – ты гордость всех бурят,
Король и царь озер.
Святой Байкал – увидеть каждый рад
Твой берег, ширь твою, простор.

Святой Байкал – известен ты любому
Прозрачной гладью и красой волшебной.
Святой Байкал – твой глубочайший омут
Наполнен чистотой целебной.

Байкал подо мною. С вершины
Я взглядом пытаюсь обнять
Сверкающей шири былинной
Задумчиво-светлую гладь.
Я вижу отсюда, с обрыва,
Где Черский когда-то стоял,
Вон там, в неземном порыве,
Неспешный рождается вал.
Наверно, напор баргузина
Его пошевеливать стал,
И волны гурьбой лебединой
Несутся к подножию скал.
Бесчисленным, нету конца им.
Средь горной немой тишины
Мильоны годов не смолкает
Беспечная песня волны.
А песня не кажется длинной,
Век слушать — не надо другой.
…К тебе я сегодня, былинный,
С повинной пришел головой.
К родителю сын за прощеньем
Явился сегодня, Байкал,
Ты помнишь мое угощенье?
Отраву я налил в бокал!
Мол, выдержит старый бывалый,
Мол, знаю, что делаю я…
Гордыня меня обуяла,
И спесь одолела меня!
Забыл вдруг о завтрашнем дне я,
О правнуках, мол, не тужи!
Священный, от гнева темнея,
Мальчишку — меня накажи…

Дамдинов Н.

Мой край у самого Байкала,
Скажи, как ныне ты живешь?
Ты, может, родина, узнала
Ту девочку, которую зовешь?

Ее ты помнишь фантазеркой,
Смешливой, острой на язык;
Любившей розовые зорьки
И звезд летящих яркий миг;

Бежавшей вслед за облаками
В страну неведомых чудес;
В ту сказку, что мне вечерами
Шептал, уж дремля, сонный лес.

Меня ты, родина, как в зыбке,
Качала нежно на волнах,
Лаская сладостною дымкой,
Едва горчившей на губах.

Дождем весенним обливала —
Аршана капли я пила;
Цветы мне в волосы вплетала,
Твоей любимицей была.

Водой байкальской ты вспоила,
Вскормила омулем, любя.
Нас всех, детей своих, сроднила —
В сердца вложила ты себя.

Прости, что в дали уезжая,
Я прочь бежала второпях;
Потом в разлуке изнывая,
Тобою грезила я в снах.

И в счастье, в горе и на дыбе
Скажу я, родина, тебе:
На свете нет тебя красивей —
Святая матерь ты в судьбе!

Живи, родная, у Байкала
Под синим куполом небес,
Веков, эпох пройдет немало —
Останься чудом из чудес!

Бильтрикова Елизавета

О, Космос Байкала,
Ты вечность, в котором всё тайна,
Источник легенд,
Откровений людских и надежд,
Ты – мудрость планет,
И всё-то в тебе не случайно,
Как, скажем, убранство
Твоих несравненных одежд.
В них всё необычно –
И гор живописных складки.
Гольцов белизна,
И узоры твоих берегов,
Жарков полыханье,
Которыми дышат распадки…
Само совершенство,
Ты детище добрых богов.
Твоя чистота, как молитва.
Молитва влюблённой природы.
Отрада её, бесконечная радость и боль,
К тебе прикоснёшься –
Забудешь любые невзгоды,
За то, что ты есть,
Мне, Байкал, поклониться позволь…

Быков О.

Я люблю тебя, Байкал,
За теплоту и прохладу,
За ветра шум,
За птиц полет строптивый,
За дикий ветер баргузин,
За то, что чистым светишься накалом:
Так триста рек, шумящих по Руси, Сливаясь,
обращаются Байкалом.

Самойлова Ира

Как ты красив, наш батюшка Байкал!
Среди лесов, песчаных дюн и скал
Стоишь, не зная горестей и бед
Уж четверть сотни миллионов лет.
Играют над тобой Сарма, Култук,
А то и Баргузин задует вдруг.
И как с цепей сорвавшись, Верховик
Мчит над тобой, ловя прекрасный миг.
А ты вальяжно нежишься, но все ж
И по тебе идет волнами дрожь
От непослушных ветреных детей.
Они уснут — становится теплей.
И в тишине ведёшь богатству счет,
Что притаилось в бездне твоих вод:
Шесть сотен видов флоры лишь одной,
Из фауны хорош осетр с икрой.
И ловят омуля, кому не лень.
Есть сиг, и голомянка, и тюлень:
Нажил богатства ты не без труда,
Но главное из них — твоя вода.
Целебных свойств ее не перечесть,
И тайная в ней святость тоже есть.
Отведаешь водицы не спеша,
И чище станет у тебя душа.

Дробот Н.

Суровый священный Байкал
Российский запас велик, очевиден
Водички прозрачной и чистой.
Даже из космоса объектом
он виден,
Байкал в регионе лесистом!

Сергеенко Павел

Уже зима.
Байкал дымиться.
Пылает Ангары исток,
И солнце красное садится
В крутой байкальский кипяток.

И вот оно уже с монету,
Края горячие видны…
Достигло дна, прожгло планету,
Взошло с обратной стороны.

Сквозь мир вальяжный, томный, сытый —
Сияет обруч золотой,
Как будто вечностью умытый
Живой байкальскою водой.

Скиф Владимир

Гудит Байкал, седой и дикий,
Воды вздымая грозный вал –
Он страшен в гневе,
Наш великий,
Священный грозный наш Байкал.

Вяткин Георгий

Между гор и между скал
Блещет озеро Байкал.
Дует с северных низин
Сильный ветер Баргузин.
Волны бьются в берега,
А кругом гудит тайга.
Проступает сквозь туман
Великан Хамар-Дабан.
Дальше — белый, как старик,
Снеговой Мунку-Сардык.
С гор бегут вперегонки
Триста тридцать три реки.
А в средине-между скал
Блещет озеро Байкал.

Молчанов Иван

Есть в тайге сибирской нашей
Больше моря чудо-чаша.
Это – озеро Байкал
В окруженье диких скал.

Степанов Виктор

Байкал бескорыстен. Безмерно богатый,
Он многое людям подарит без платы:
Накормит, напоит в прохладу и зной
И плавнем согреет их избы зимой.
Байкал чистоплотен. В прозрачную осень
Гнилые деревья на берег выносит,
И щепки, и листья, и всяческий хлам.
Вот так бы всю жизнь очищаться и нам.

Бадаев А.

Вот мой Байкал…
Загадочный кристалл…
Алмаз в созвездье снежных гор.
Брильянт в ладонях острых скал.

Попов С.

Байкал, чья слава в этом мире
Века веков переживет,
Как он под стать самой Сибири
Бескрайним плесом мощных вод;

Под бурей — рокотом громовым
У скал прибрежной полосы,
В тиши — достоинством суровым
Могучей сказочной красы.

В его блистающем просторе,
В глубинной толще вековой,
В его повадках — облик моря
И отзвук в говоре морской.

От скальных круч Хамар-Дабана
Сплетает гор своих венец
Он — мирового океана
На этой суше посланец.

Пусть далеки на ней селенья
От океанских берегов,
Уже взрастил он поколенья
Отвагой славных моряков.

И дань души своей влюбленной
Несут Байкалу с давних лет
Рыбак, и труженик-ученый,
И живописец, и поэт…

Байкал! Бегут в тайгу на север
Сквозь ночь сибирскую огни.
На Ангаре и Енисее —
Байкала отблески они!

Не сон глухой, не камень дикий,
Не память бед,- иная быль —
Дела индустрии великой —
Твой день сегодняшний, Сибирь.

Но эти царственные воды,
Но горы в сизой полумгле,-
Байкал — бесценный дар природы
Да будет вечен на земле.

Александр Твардовский

Байкал — одно из многих из чудес!
Представлено художником в оправе:
Брега утёсов, синь небес,
Глядятся в зеркало Байкала!
Весь изумруд пейзажа здесь!
Его душа всем этим вдохновлялась!
И по холсту рука божественно гуляла.

Кашицин Юргис

Есть такое озеро,
Озеро – Байкал.
Все в него влюбляются,
Кто хоть раз бывал.

Озеро глубокое,
озеро могучее.
В ясный день – спокойное,
А в грозу – кипучее.

Окружают озеро
Горы и леса,
Сверху отражаются
В водах небеса.

Есть такое озеро,
Хорошо что есть!
Нерпы, рыбы в озере
Никому не счесть!

Чудные растения,
Чудные леса,
Чудные животные,
Чудо-небеса!

Мы с тобою, озеро,
Встретимся опять,
Будем любоваться,
Будем отдыхать!

Фаст Юлия

Славное море – священный Байкал,
Славный корабль – омулевая бочка.

Молодцу плыть недалечко.

Долго я тяжкие цепи влачил,
Долго бродил я в горах Акатуя,
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала,

Пуля стрелка миновала.

Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Близ городов озирался я зорко,

Парни снабжали махоркой.

Славное море — священный Байкал,
Славный и парус – кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты.

Давыдов Дмитрий

Кто бывает у нас на Байкале,
Тот вспоминать будет долгие года
Это бескрайние синие дали,
Это бездонные чистые воды.
Как перед чудом, встаёт на колени
Дальний паломник священного моря
И, совершая обряд омовения,
Истово, как о спасении, молит:
Господь, храни,
Храни Байкал —
Он пригодится
Не только нам,
Не только нам
Воды напиться.
Смотрят с причала туристы в восторге;
О, как могучи пейзажи Байкала!
Манит зеркальный простор, манят горы,
Чудится в дымке страна Зазеркалье.
Здесь, у высоких отрогов Саянских, —
Самый глубокий родник на планете
Как удивляются все иностранцы,
Что из него можно пить даже детям.
Господь, храни,
Храни Байкал —
Он пригодится
Не только нам,
Не только нам
Воды напиться.
В тайных глубинах, сокрытых за мглою,
Много диковин морских, первородных.
Чаша с байкальской живою водою –
Божеский дар человечьему роду.
Счастливы те, кто хоть раз повидали
Дивное диво сибирской природы,
Это бескрайние синие дали,
Это бездонные чистые воды.
Господь, храни,
Храни Байкал —
Он пригодится
Не только нам,
Не только нам
Воды напиться.

Жемчужников В.

Жемчужина мира – священный Байкал!
Меня до глубины души очаровал.
Приятно будет вспоминать
Как довелось там отдыхать.

Песчано-золотистый пляж
Мне подарил веселье и кураж!
Лазурная волна Байкала
Мне слух приятно услаждала.

«Зачем нам дальние моря?» —
Подумать можно на Байкал смотря.
На родине здесь счастлив я.
Цвети всегда моя Бурятия!!!

Баян Гунзынов

О чем вздыхает твой прибой?
Иль кто-то злой, неумолимый
Порой глумится над тобой?

И мне Байкал вздыхал в ответ:
«Я жил на свете тыщи лет…
Никто меня не обижал,
Напротив, всякий уважал…

Но за последние полвека…
Не узнаю я человека!
Как будто чистая водица
Ему вовек не пригодится…»

Байкал один на всей планете,
Другого – просто не дано…

И жить с тобой нам суждено!

Не обижайте, люди, море!
Байкал ведь тоже хочет жить:
Играть волной, с ветрами споря
И людям преданно служить!

Беречь Байкал – святое дело:
Его судьба – у нас в руках!
Сама Природа нам велела,

И верю я: Байкалом будет
России слава прирастать!
И нам потомки не забудут
За это должное воздать.

Митюков М.

Ты, Байкал, — земля и небо
весь земной и неземной.
Над волною ходит нерпа,
ходит омуль под волной.
Ты — то яростный, то добрый,
то ли лед, а то ль огонь.
Триста рек, как струны в домбре, —
за любую песню тронь!
Нашептали сопки,
ели, золотые родники…
Ну а сам-то неужели,
ты не выдашь ни строки?
Ты ворочаешься, свищешь…
Людям, соснам и зверью
песню новую ты ищешь,
триста первую, свою!
И однажды ночью сосны,
звезды пряча в бороде,
вдруг зажмурятся от солнца,
растворенного в воде.
И однажды стая белок
ухом чутко поведет
и к воде на самый берег
песню слушать подойдет.
И однажды, как о чуде
голубого серебра,
песню выслушают люди,
ахнут люди:
«Ангара!»

Дагуров В.

Байкал — диковинный бокал
из рога вымершего тура,
в нем ходят-бродят облака
и песни солнечного хура.
Когда тебе от боли жарко
когда мечи куют враги,
ты пригубись к веселой чарке
Ее Величества Тайги.
В Байкале пресной нет воды,
в бокале — песенный напиток.
Он — заклинанье от беды,
Он — исцеленье после пыток.
Об этом тысячу преданий
расскажут здешние ветра…
В их человеческом рыданьи,
в нечеловеческом страданьи
выходит с нами на свиданье
такое дальнее Вчера.
Волну кидает мне на брег
и говорит без всякой спеси: —
В Байкале триста тридцать рек,
и в каждой — триста тридцать песен. —
Я воду в пригоршне держу,
как первое на свете слово,
и каждой каплей дорожу,
как погорелец теплым кровом.

Лиханов М.

Ты, синея, катишь волны.
Ненаглядный мой Байкал.
Дум моих властитель вольный.
Вновь тебя я увидал.
Сколько раз, как к другу в гости.
Я на берег твой ходил.
Воду чистую из горсти
Сколько раз с волненьем пил.
Ты качал меня с любимой
В лодке возле берегов…
Приношу тебе, родимый.
Строки скромные стихов.

Нимбуев Ш.

Жемчужина мира — чудесный Байкал,
Ты взоры людей уж давно привлекал,
Глубины твои и прозрачность их вод,
Весь мир покорили на сто лет вперед!
Прекрасны восходы, красивый закат,
Волны бирюзовой шуршащий накат,
Здесь люди добрее и чище душой,
Они молодеют, встречаясь с тобой!
Байкал вдохновляет и жить, и творить,
Разумное, светлое все возводить,
Не терпит он лжи и черствой души,
Пороки людей он не прячет в тиши!
Он может характер и нрав показать,
Тогда никому «Баргузин» не сдержать!
«Сарма» налетит и ударит «Култук»,
Ей-ей, берегись, «Верховик» еще тут!
Нам жить здесь всегда — это счастье дано,
Байкал защитить — так же нам суждено!
Придут и уйдут — наследят на песке,
Но чище людей ты не встретишь нигде!

Дрюккер В.

Когда-то древнею порой
Язычный бог Бурхан,
Пожертвовав земной корой,
Решил создать вулкан.
Но, выпив воду здешних недр
Наполненный бокал,
Спокоен стал, душою щедр,
И произнёс: «Байкал!»

С той поры мы «Байкал»
Произносим, не споря,
Выпивая бокал
Из священного моря.

И переполнив тот разлом
Прозрачною водой,
Облил себя, – огню назло
Прохладной Ангарой.
И родилась здесь доброта,
И щедрых чувств накал.
Спасёт планету красота
От озера Байкал.

Чиста вода, и воздух чист.
Крепчает здесь народ.
Купец, казак и декабрист
Продолжили здесь род.
Здесь и японец, швед и грек
От зависти икал.
Но был, и присно, и вовек,
Всегда наш дом – Байкал!

Вечно славный Байкал
С нами в радость и в горе.
Выпьем полный бокал
Из священного моря…

Ерошин Владимир

Байкал шаманит —
бьет в ледовый бубен,
Удары гулкие перемежая пеньем.
В гармонии воды мотив не труден
И ритм отсчитывает длительность
мгновеньем
Гораздо дольше —
сердце бьется чаще.
Вплетаясь соразмерно в эту сложность
Лежу на льду
и грежу настоящим,
Врастаю, впитываюсь в чудо,
В невозможность
Понять суть построения кристалла
И вместе с ней увидеть формы в звуке,
Я смысл Байкала клетками впитала,
А песнь его брала, как птицу, в руки.
К лукаво-глазой, оперенной светом
Головке прижималась точно в детстве,
А перья пахли солнышком и ветром.
Он — жаворонок —
приносящий благовестье,
С ладони он взлетел — исчез, истаял,
Как дух свободный зимнего Байкала
Осыпалась с небес созвучий стая…
Три ритма, в трех гармониях звучало
И ни одна другим не помешала.

Ветрова Т.

На широком просторе Байкала
Чайка молвила тихой волне:
«Попрощаемся мы, как бывало,
Я обратно вернусь по весне.
Помашу на прощанье крылами,
Полечу вслед за стаей на юг.
Зимовать тебе здесь подо льдами.
Такова твоя участь, мой друг».
Услыхал те слова Байкал сонный
И насупился тучей большой,
Напоённой водою и тёмной,
И плеснул в гневе пенной волной.
Раскачалась вода, гонит волны.
Бьются с силой они о скалы.
Разрастается гул, гнева полный.
Деревянные стонут причалы.
Но не рушатся скалы, причалы –
На Байкале всё крепко вдвойне.
Лишь у берега брёвны взлетали
На зелёной разбойной волне.
Шторм Байкала могуч был и долог.
Затихая, прогнал тучу прочь.
Сдунул с неба он облачный полог
И открыл воде ясную ночь.
Распахнулося око Земли
И узрела Земля во вселенной
Бесконечность планетной семьи.

Царёв Д.

Байкал — триумф горизонтали,
но даден вертикалью он.
Величье вод нам свыше дали,
не объяснив их — не резон.

Седой Байкал, вольготный, древний,
где разойдётся баргузин
и будет результат плачевный.
Байкал космических глубин.

Байкала космос! Он мистичен
тугим дыханием своим.
Вокруг природы голос зычен,
богат — мы, малые, глядим.

Богатства рыбные безмерны —
сад рыб представишь или нет?
Но если дни твои ущербны,
не ощутить байкальский свет.

Вода спокойная мерцает,
переливает синевой,
и серебром переливает,
храня свой собственный покой.

Ты нужен ей, воде байкальской?
не обольщайся.
Небеса
глядятся в этот пласт зеркальный.
Тишают наши голоса.

Бахтин А.

Дикие волны Байкала,
Озеро набок креня,
С самою жизни начала —
С детства качали меня.

Мягкие летние травы
Были постелью моей,
В зелени майской дубравы
Песням учил соловей.

Брал я здоровье у хлеба,
Слово в народе искал,
Взял глубину я у неба,
Мужество, твердость — у скал.

Все, что мне нужно для жизни,
Взял я в родимом краю,
Чем же отвечу Отчизне?
В песнях ее воспою.

Петонов Владимир

Смотрю я вдаль, душа моя с тобою
Где меж равнин, лесов, высоких скал
Играя на ветру под звук прибоя
Раскинулся наш батюшка — Байкал.
Ты полноводен, красотою манишь
Волна твоя проворна и быстра
Ведь сколько рек в себя ты собираешь
А вытекает только Ангара
Ты жизнь дарить всем будешь вечно
Вот голомянка, омуль проплывет
Осетр плавником взмахнет беспечно
И нерпа вдалеке на солнышке вздремнет
Люблю тебя, великое ты море
Кристально чистую навеки глубину
И свежий ветер, что резвится на просторе
Гоня на дивный брег веселую волну
Невидимой границею связал
Иркутский край, Бурятию мою
Тебе я эти строки написал
Тебе я эту песню пропою
О том, что ты природою богат
Что красоту ты даришь людям на века
Кто видел раз тебя, тот встречи с тобой рад
Мое ты вдохновенье, рифмы дерзкая строка
Байкал, как ты прекрасен на рассвете
Шумит, взметаясь искрами прибой
Люблю лежать на берегу, смотреть как дети
Играют в волнах, не хотят идти домой
Но своенравен ты бываешь в непогоду
Взметнется в высь чернявая волна
Не виноват ты, это все природа
На море быстро штиль разогнала.
Ревешь, гудишь ты, извергаешь пену
Под брызги подставляю грудь свою
Ведь даже в шторм красив ты, несомненно
Байкал, тебя я искренне люблю!

Степанов С.

Земное чудо – озеро Байкал
С водою пресной и кристально чистой.
Ему Всевышний место подыскал
В тайге сибирской со смолой душистой.

И это озеро в объятьях гор и скал
Как море выглядит в родной стихии.
Недаром мир давно его признал
Сокровищем и гордостью России!

Мне жаль, что рядом с озером таким
Работал крупный комбинат бумажный,
Невольно сделавший его больным,
Соседом будучи весьма опасным.

Десятки лет прожорливый сосед
Питался из него водой святою,
А отдавал всегда ему в ответ
Свои отбросы вместе с той водою.

И кто бы мог задуматься тогда,
Какой бедою обернётся это?!
В наш век кристально чистая вода
Мечтою стала всех людей планеты.

До жаждущих дошла бы та вода
С сибирским тонким хвойным ароматом
И целый мир поила бы всегда
С широким русским удалым размахом.

Закрыв недавно этот комбинат,
Мне власти дали повод для надежды,
С которой я живу и буду рад
Байкал увидеть чистым, как и прежде.

Белов В.

Та земля, где небо подпирают
Кряжистые кедры-старики,
Где в долинах долго не сгорают
Озорных саранок огоньки;
Та земля, где предков кровь густая
Пламенеет в ягоде лесной,
Где литою рожью прорастает
Пот, упавший на поле весной;
Та земля, где с детства даль за далью
Я прошел, проехал, проскакал
Та земля зовется Прибайкальем
Славным твоим именем, Байкал!

Давнею военною порою
Мы с тобой расстались, но когда
Пить хотелось, — чуть глаза закрою –
Пела предо мной твоя вода.
И сейчас, когда, как конь горячий,
Рвется сердце из груди моей
Иль плетется загнанною клячей, —
И сейчас, среди тяжелых дней,
Если стану чахнуть, задыхаться,
Мне поможет воздух синих скал!
И себя зову я прибайкальцем –
Звонким твоим именем, Байкал!

Добрый конь в дороге познается,
Познается в горе верный друг.
Жизнь ломает, но всегда найдется
Для опоры пара сильных рук:
Над бездонной пропастью подхватят,
До земли склониться не дадут!
Дорогих друзей рукопожатья,
где бы ни был я, — меня найдут.
Говорить о верности не нужно,
Поднимая праздничный бокал,
Тем, кому однажды клялся в дружбе
Светлым твоим именем. Байкал!

Дамба Жалсараев

Я с детства мечтал о Байкале,
И вот – я увидел Байкал.
Мы плыли, и гребни мелькали,
И гребни смотрели со скал.
Я множество разных историй
И песен тогда вспоминал
Про это озёрное море,
Про этот священный Байкал.
От пристани к пристани плыли.
Был ветер. Был холод. Был май.
Был поезд, — и мы укатили
В том поезде в синий Китай.
Как часто душа иссякала
В желаньи вернуться опять.
Я так и не знаю Байкала:
Увидеть – не значит узнать.

Игорь Северянин

Спит могучий Байкал …
Вековой тишины молчаливую гордость хранит…

Зачарованный мир водяной глубины
беспробудно таинственно спит…

Видя бурю без туч, видя грозный Байкал
возмущенным из недр своих,
и тунгус, и бурят это недро считал
полубогом в моленьях своих.

Меж суровых красот, средь диковинных рыб,
между струй изумрудной волны
в тихом чудном дворце из сапфировых глыб
спит Властитель Байкальской страны …

Берегут его сон стаи злобных зверей,
темнота и безмолвье ночное …

Тихо спит божество, далеко от людей,
в недоступном и мрачном покое …

По степи струится маленький родник,
Он едва ягненку по колено,
Но усталый путник, что к нему приник,
Пьет и пьет и жадно и блаженно.

О Байкале знаем: знаменит, велик…
Но своей блистая чистотою,
Нас поит студеный маленький родник
По-байкальски вкусною водою.

Наш Байкал, что к славе мировой привык,
Не унижен этим добрым сходством.
Морем слыть не хочет маленький родник,
Тихий, не кичится первородством.

Этот — всем известен, жизнь того — скромна,
Силы их различны, — суть у них одна!

Дамба Жалсараев

Слышишь в зареве дня
Тихо шепчет Байкал,
Синью нежной маня,
Ветром воя у скал.
Нежен, ласков и тих,
Властен, грозен порой.
Низко чайка летит
Над лазурной волной.
В холод белых оков
Он закован зимой,
В этом крае ветров
Вьюг бесчисленный рой.
После зимних ночей
Снова море поет.
Светом первых лучей
Красно солнце встает
Лижет камни прибой,
Солнце блещет вода.
Ты, Байкал, молодой,
Несмотря на года.

О чём грустишь, Байкал любимый,
О чём вздыхает твой прибой?
Иль кто-то злой, неумолимый
Порой глумится над тобой?

И мне Байкал вздыхал в ответ:
«Я жил на свете тыщи лет…
Никто меня не обижал,
Напротив, каждый уважал.

Но за последние полвека
Не узнаю я человека!
Как будто чистая водица
Ему вовек не пригодится…»

Байкал один на всей планете:
Другого – просто не дано…
Мы все твои, Байкал мой, дети,
И жить с тобой нам суждено!

Не обижайте, люди, море!
Байкал ведь тоже хочет жить:

И людям преданно служить!

Беречь Байкал – святое дело:
Его судьба – у нас в руках!
Сама Природа нам велела,
Чтоб жил Байкал родной
в веках!

И верю я: Байкалом будет
России слава прирастать!
А лучшим местом на планете
Байкал священный должен стать!

Митюков Михаил

Я помню штиль Байкала
золотой.
Стоял тогда я на скале
высокой,
И, созерцая гладь воды
морской,
Был красотою поражён
широкой.
Увидев раз такое — не забыть.
Светило, утомясь, к воде
склонилось,
Чтоб жар дневной немного утолить.
И на прощанье золотом
разлилось.
Байкал застыл. Не шевельнёт волной
Боится расплескать подарок солнца. Дорожкою на лади золотой,
Дрожа, сияли золотые кольца.
Шар солнечный неспешно уходил.
Огонь лучей всё меньше
становился.
Он к золоту пурпура подмесил.
Последний луч его сверкнул
и скрылся.
Морская гладь зарёю
занялась —
Зардела краской алого заката.
Лишь облака, по кромкам
золотясь,
Купались всё ещё в потоках злата.

Царёв Д.

Берег Байкала, прозрачная гладь.
Дно хоть и видно, а так не достать.
Воздух здесь пьяный кружит над водой,
Горы Саянские стали стеной,
Рай. Благодать.
Видно Бог здесь бывал,
Озеро чудное Он ведь создал!
Люди, прошу Вас, храните Байкал,
Чтоб чистотой нас всегда удивлял!

Коновалов Даниил

Чудное Природы творенье
В таёжной Сибири у скал
Каплей огромной Вселенной
Бриллиантом сияет Байкал.
Красотою земли удивляя,
Вселенной небесную даль,
Мощью с небес наполняет
Дух свой красавец Байкал.
Водную гладь освящают
С высот святые Тэнгри
Потому чистотою сверкают
Воды синего ока земли.
Озеро туристов встречает,
Удивляя природой людей,
В светлой ауре всех освежает
Энергией мощной своей.
В мире земном всё забвенно –
В прошлое уходит всегда,
Но жизнь Байкала отменна,
Его громкая слава вечна.
Моря красоту обрамляют
Барашки белые — дети волны,
Спокойствие его охраняют
Бесконечность зелёной тайги.

Маркаков Н.

О Байкал,
глаза моей горной страны,
Я вернулся к тебе
Из дальнего далека!
Над тобою
Скачут и скачут
Каурые скакуны.
По тебе
Плывут и плывут тяжелые облака.
Я скучал
Посреди больших городов
По твоей невыской,
Как седло, упругой волне,
Разудалая сила
Напевных российских слов
Неожиданно
Властно
Вдруг пробудилась во мне.
О Байкал,
Я привез тебе
Низкий-низкий поклонОт матери-Волги,
От белокурых берез!
О земля,
Подошедшая ко мне
С четырех сторон,
Мои ветры и горы,
Я вам сердце свое привез!

Дондок Улзытуев

Расплескал закат, свой багряный свет
На святой Байкал — с сединою лет.
В небе облака легкие плывут.
Словно птицы вдаль, вновь меня зовут.
Я на берегу тихо запою
К сердцу прикоснусь, — пусть уходит грусть.
И Байкал родной тихо подпоет.
И качнет волной как слеза святой.
Баргузин родной нет тебя милей.
И на всей земле дома нет теплей.
Устье Баргузин на семи ветрах
Божеской судьбой омулем пропах.
Отпричала в синь рыбаки уйдут
С серебром живым к берегу придут.
И веселья час пусть кипит ключом
И к тебе, мой друг,прикоснусь плечом.
Отойдет ко сну милая земля.
Золотом огней светиться дома
Будем дальше жить, хлеб растить — детей.
И беречь Байкал для России всей.

Горшков Г.

Вот красавец Байкал! Цепи мощные гор
Вокруг озера здесь простираются.
Речки горные с шумом бегут на простор,
Словно змейки, блестят, извиваются.
Беречь Байкал святое дело
О чем грустишь, Байкал любимый,
О чем вздыхает твой прибой?
Иль кто-то злой неумолимый
Порой глумится над тобой?
И мне Байкал вздыхал в ответ:
«Я жил на свете тыщи лет…
Ни кто меня не обижал,
Напротив, всякий уважал…
Но за последние пол века…
Не узнаю я человека!..
Как будто чистая водица
Ему вовек не пригодится…»
Байкал один на всей планете,
Другого просто не дано…
Мы все твои, Байкал мой, дети,
И жить с тобой нам суждено!
Не обижайте, люди, море!
Байкал ведь тоже хочет жить:
Играть волной, с ветрами споря,
И людям предано служить!
Беречь Байкал — святое дело:
Его судьба — у нас в руках!
Сама природа нам велела,
Чтоб жил Байкал родной в веках!
И верю я: Байкалом будет
России слава прирастать!
И нам потомки не забудут
За это должное воздать.

Кассеньев П.

Приближаюсь к Байкалу,
а воздух все чище,
на гольцах
все белее снега,
все понятней и громче
восклицания птичьи,
все светлее река Селенга.
Здравствуй, море!
К тебе возвращаюсь из странствий.
Ты уходишь за окоем…
Здравствуй, море,
и вместе с тобою здравствуй,
мой бревенчатый дом.
На четыре главных стороны света
окна низенькие глядят,
и четыре байкальских сказочных ветра
в темных ставнях твоих гудят.
Здравствуй, дом!
Скорей забывай разлуку,
И печаль забывай свою.
Я тебе расскажу
Как лучшему другу
Все, что видел в дальнем краю.

Дондок Узылтуев

Сидим с любимой на уступах скал.
Внизу у наших ног шумит Байкал.
Байкал священным морем здесь зовут.
«Байкал – сын океана», — здесь поют.
Он радугой обманчивой одет:
То вспыхнет в нем пожара рдяный свет,
То зелень сада расцветет вдали,
То зачернеет полоса земли.
— Как там красиво! — говорю я ей.
— Да! Это стаи белых лебедей?
— Нет, то не стаи белых лебедей,
То волны пенятся среди камней.
— Да, вижу, вижу! Вот они опять
Торопятся на берег набежать.
— Нет, милая! Теперь не волны там:
То лебеди несутся к берегам…

Цыденданбаев М.

И я свою жизнь, совесть свою
С чистотою Байкала сверяю всегда.
И в темную ночь одиноко гляжу
Когда на глади его выплывает звезда.

Доржиев Д.

Байкал — племен, народов альма-матер,
Собрал нас всех под куполом своим.
Когда-то здесь земли былинной батор
Назвал край этот раем неземным.
Далекий предок здесь гортанной песней
Святую землю гордо воспевал.
С времен, окутанных легендой древней,
Она была началом всех начал!
Байкал сегодня чист еще и молод,
Алмазным оком в души нам глядит,
Как будто быть к нему добрее просит,
Чтоб дальше, мир весь радуя, мог жить!
Байкал — ты рек, сердец стеченье!
В пучине вод в себе таишь
Свое от мира сотворенъе
И в небо вечное глядишь.
Твои люди особой породы?
С открытой байкальской душой.
Пусть несут им хрустальные воды
Дар, омытый священной волной!

Бильтрикова Е.

Озера многие, великих рек струи
Текут в Байкал со всех сторон Земного круга,
С Востока, с Запада, от Севера и Юга –
Он поглощает всех.
Одна лишь Ангара,
Как Дафна юная, чиста, резва, быстра,
Бегущая по лесам от взоров Апполона,
Не внемлюща его любовна вопля, стона,
Одна лишь Ангара, протекши весь Байкал,
На север уклонясь, меж двух огромных скал
Стремительно из недр Байкала вытекает…
Летит стрелою вниз, с Иркутом соединиться.
Шаманский камень, сколь ни силится, ни тщится
Не дать ей ходу, в ней стоящ, как часть горы,
Не может удержать стремленья Ангары.

Горжусь я тем, что я живу в Сибири!
И что с Байкалом связана судьба!
Нет ничего священней в этом мире,
Чем знать, что ты потомок Ермака!

Суровый нрав и крепости характер…
Добрейшим ну никак нельзя назвать…
Наверно не найдется в мире мастер,
Портрет Байкала в красках написать…

Здесь плещется воды запас вселенной!
Богатым мехом нерпа шелестит,
Отсюда, по преданью к Енисею
С Байкала тайно Ангара сбежит…

Красив и величав зимой и летом!
Под снегом золотом Хамар — Дабан блестел,
Наверное, если б в жизни был поэтом,
То это достоянье я б воспел!

Увы, я не поэт, я человек военный!
И в жизни воинской я много повидал!
Не променяю я России флаг трехцветный
И всю Сибирь, что дед мой отстоял!

Бондарчук Александр

Ты, Байкал, и отец мне, и мать,
так же можешь меня понимать,
замечать любую промашку.
Я стою пред тобой нараспашку.
Я проветриваю свою совесть.
Я рассказываю свою повесть.
Пусть твой ветер неистов и крут,
но рабочие руки не врут,
но открытое сердце мое
на волну ложится само.
Мое сердце, Байкал,
у тебя на ладони.
Ты верни его к радостной доле.

Дамдинов Н.
(Перевод Кузнецовой С.)

Без нее мы жить не можем
И не сможем никогда,
Нет сокровища дороже,
Чем чистейшая вода.
Отраженьем неба синим
Распростерлась между скал
Гордость и краса России –
Чудо-озеро Байкал.
В нем запас воды огромен –
Нужно рекам всей земли
Триста дней течь, чтоб наполнить
Все они Байкал смогли!

Емельянова Олеся

Я ночью проснулся. Мне кто-то сказал:

Я на себе почувствовал взор,
Будто я моря убийца и вор.
Слышу — не спит иркутянин во мгле.
Курит. И предок проснулся в земле.
Когда ты болеешь, все мы больны.
Байкал, ты хрустальная печень страны!
И кто-то добавил из глубины:
«Байкал — заповедная совесть страны».
Плыл я на лодке краем Байкала.
Вечер подсвечивал вполнакала.
Но неужели наука солгала
Над запрокинутым взором Байкала?
И неужели мы будем в истории —
«Эти, Байкал загубили которые?»
Надо вывешивать бюллетень,
Как себя чувствует омуль, тюлень.
Это не только отстойников числа —
Совесть народа должна быть чистой.
Вот почему, указав показуху,
Борются наши прорабы духа,
Чтоб заповедником стало озеро,
Чтоб его воды не целлюлозило,
Чтобы никто никогда не сказал:
«Мертвое море — священный Байкал».

Андрей Вознесенский

Незримо времени движенье,
Но осень точит край небес.
И ночи чёрное свеченье
Хоронит под собою лес.

Не движется застылый воздух,
И лишь Байкал, забыв про сны,
Всю ночь процеживает звёзды
Ковшом безмерной глубины.

Засветят слабые накрапы
Зари на ветках ледяных,
Тайга отряхивает лапы
От тяжких сумерек ночных.

И лишь Всевышнему угодный
В веках, во времени сквозном,
Байкал холодный и свободный
Сияет звёздной глубиной.

Скиф Владимир

Когда уезжал я на Запад,
выносили вы пену радости
на своих могучих плечах.
Вы мне вдогонку кричали:
«Постой, зачем так внезапно?
Окунись в нашу синюю силу,
чтоб ты вдали не зачах!
Окунись в ликование наше,
и будешь всегда счастливым!» —
вот что кричали волны,
когда уходил я,
вслед.
Волны Байкала, знайте —
каждым движеньем,
порывом
я сохранял в себе всюду
ваш напутственный свет!

Улзытуев Д.
(Перевод Евтушенко Е.)

Положу в изголовье
Кедровые ветки,
Растянусь на земле,
Приминая цветы…
Что мне чудо-ковры
Небывалой расцветки
И любые удобства
Хваленой тахты!
Надо мной синева
Без конца и без края,
По соседству трава,
А какой аромат!
Пятернями ветвей
Облака подпирая,
Исполинские кедры
Недвижно стоят.
Призадумалась ель,
Одиноко скучая,
По стволу
Духовитая смолка течет…
Мир такой?
Отступают любые печали»
Сон такой?
Никакие заботы не в счет.
Мне с Байкала священного
Видится дальше,
На Байкале
Мне пишутся легче стихи.
Здесь слова и напевы
Свободны от фальши,
Неподкупным, чужды им
Людские грехи.
На Байкале священном
Мне дышится легче.
Больше пламени в сердце
И жара в крови.
Здесь яснее становятся
Судьбы и вещи,
Здесь могу я тебе
Объясниться в любви.
На Байкале священном
Мне дорог и близок,
Каждый встречный,
Как будто ты рядом сама.
Здесь добрей твои шутки,
Занятней капризы
И понятней слова
Дорогого письма.

Галсанов Ц.

Я запомнил, как Байкал серчает.
Еле слышно шепчет он сперва,
А потом ветра его крепчают —
Он бормочет грозные слова.

Поднимает, погоняет воды —
Громоздится на волну волна.
Буря свою музыку заводит,
Неизменна, тягостна она…

Море табуном огромным стало:
Волны скачут к берегу и ржут.
Пролетая темные провалы,
Лодочки рыбацкие плывут —

На волнах взмывают темно-синих,
Хваткою любуются своей,
Как джигиты, что сидят на спинах
Диких, необузданных коней!

Петонов Владимир

Блещет, как зеркало, светлый Байкал,
А кругом тишина.
Словно небо, раскинулся мирный Байкал, —
и проходят года…
И по глади зеркального моря Байкал
моя лодка скользит.
Вся природа, словно от Первого дня, —
первозданно чиста.
Белоснежные шапки Тункинских гольцов
громоздятся вдали…
Я пою – умывается сердце мое,
и светло на душе…

Улзытуев Д.
(Перевод Куняева С.)

Алмаз в оправе гор Хамар-Дабана,
О, чудо света, сказочный Байкал!
Здесь рай земной душе, в том нет обмана,
Лишь тут найдешь, что ты всю жизнь искал,
О чем мечтал, чем бредил в тайне с детства,
Душой стремился к чудным берегам.
Здесь вод хрусталь из самой глуби сердца
Несет Байкал, как дар, к твоим ногам.
И, если ты душой и в мыслях светел,
Омойся, друг, святейшею водой.
Спроси о вечном старца, он ответит,
Тебя лаская по-отечески волной.
Теперь всегда спешить на зов Байкала
Ты будешь, где б ни жил и ни бывал,
Как к чуду, чтоб взглянуть на лик и скалы —
Поймешь, что он навек очаровал.
Байкал, живи на радость, диво —
Оазис чистой красоты,
Вздымая волны горделиво,
Как ввысь хрустальные мосты!
В тебе от Бога мощь и сила,
Своей частицей надели,
Чтоб мать-земля нас всех носила
И путь, отпущенный прошли…

Бильтрикова Елизавета

Байкал. Ты какой сегодня,
Напор ледяной воды?

Я опускаю сходни
На катер своей мечты.

Сползает к воде, как к блюдцу,
Нерпичья голова —
За спиной остаются
Ушканьи острова

BОЛН белорогих стадо
Баргузина порыв.
Залив Чивыркуйский рядом —
И я захочу в залив!

Девушка в синей блузе
Над бочками омулей
Парень шагает грузно
По шатким настилам к ней.

Оба как будто тушью
Вписаны в зелень гор
Рокот Байкала глушит
Неуловимый спор

Мне этой картиной греться,
Вдали от нее тужить
Все это — в самом сердце В
сем этим — век мне жить.

Щитов Анатолий

Мечтам любви, словам страданья
Нигде меня не укачать —
Теперь придется и свиданья
Лишь на Байкале назначать.
Теперь мне помнить эти скалы
И белых чаек виражи,
Где очарованный Байкалом,
Я сердце волнам обнажил.
А он делил со мной волненье,
И посылал студенный вал,
И разбивал асфальт сомнений,
И пыль печалей отмывал…
Прости любовт меня!
Быть может,
Другой у чувств моих накал —
Я был тогда неосторожен —
Я сердце выронил в Байкал!

Девятов С.

Опускаю ладони в прохладу.
Созерцаю простор голубой.
И нет большей для сердца услады:
Небеса да Байкал за кормой.
Чуть колышется чудо земное,
Исповедуя тайну свою.
Что-то тихою шепчет волною.
Только что, я никак не пойму.
И горланят крылатые чайки,
Продолжаю им начатый сказ.
Норовят сообщить без утайки,
Пока солнечный луч не угас.
И плывут над безбрежною гладью
Чуть заметные облака.
Преисполненная благодатью,
На Байкал я смотрю, как в века.

Мерясова Г.

Как я рад за тебя!
Ты, мой древний Байкал,
Волны славы своей
Широко расплескал!
О твоей, о живой,
О прозрачной воде
Далеко-далеко
Слух идет меж людей.
Если трудная выпадет
Людям судьба —
Ты до капельки людям
Раздаришь себя.
И понятно теперь,
Почему ты глубок:
Заготовлен запас твой
Надолго и впрок.
Так прозрачно-чиста,
Так вода хороша, —
Грязь и муть не приемлет
Байкала душа.
Всей Отчизной беду
От тебя отвели!
Ты известен и дорог
Всем людям Земли.
И в Париже, Гаване,
Варшаве и Брно
Тебя знают и ценят,
И любят давно.
… О высокой, завидной
Мечтаю судьбе:
Мне б достойную песню
Создать о тебе!

Дамдинов Н.

Там,
На Байкале, полоса,
Как нож,
Пронзительного света
И увлажняются глаза —
О, други, жизнь еще не спета!
И пригибаются леса
Под ветром,
К зеркалу Байкала —
И увлажняются глаза —
Я мало жил
И плакал мало
Все устремилось к полосе,
К непостижимой перспективе —
И волны все,
И думы все,
И все,
Что было в том мотиве.

Пламеневский Владимир

Если вдруг на тяжелой устану дороге,
Если цели своей не увижу вдали,
Если буду с трудом волочить свои ноги,
Как стреноженный конь задыхаясь в пыли, —
О Байкал-богатырь,
Ты прохладой повей,
Укрепи мое тело, чтоб стал я сильней.

На дороге бывают любые напасти
Если где-то расслабится воля моя,
Если с жалом отравленными горе-злосчастье
Подкрадется коварно ко мне, как змея, —
О Байкал-властелин,
О волшебник седой.
Окропи мою душу целебной водой

Если в утренний час или ночью во мраке
Я, как зоркий охотник, по следу пойду,
И загадочной жизни приметы и знаки
Попытаюсь понять, изучить на ходу, —
Мой наставник Байкал,
Помоги мне: со мной
Поделись ты бездонной своей глубиной.

Дамба Жалсараев

А что это такое, такое голубое,
Холодное, как льдинка, прозрачно, как стекло?
Быть может, это небо за сосны зацепилось,
По скалам покатилось и на землю стекло?

А что это такое, такое золотое,
Блестящее, как зеркало, слепящее глаза?
Быть может, это солнце легло поспать под скалы,
Оно лежит устало, закрыв свои глаза?

А что это такое, все время в непокое,
Быть может, это туча застряла среди скал?
А это и не туча, а это и не небо,
А это и не солнце, а озеро Байкал!

Сергеев Марк

Мы вышли к Байкалу. Стояла луна
Лампадой в незримом проеме окна.

И темное золото шумной волны
Играло у ног отраженьем луны.

Мой друг бородатый, хотя молодой,
Стоял, как пророк, над байкальской водой.

Я думал, что я на земле не один,
Что вечно величие книг и картин,

Что есть еще дружба — начало начал,
И славное море, Священный Байкал.

Козлов Василий

Быть бы мне сильным да мудрым,
как море Байкал —
с чистой и светлою душою,
как майское утро.

Ветер какой бы во мне ни ревел,
ни стонал —

и мудро.

Мусор души из себя бы на берег швырял,
чтоб ни соринки — на звонкой пружинистой глади.
Чуткой,
неспешной волной бы тихонько играл —
мех соболиный
волны переливчатой
гладил.

И, как Байкал,
в штормовую погоду у скал
не выворачивал дна своего бы наружу.
Ради острастки
слегка бы собой постращал —
стоит ли всякому в жизни выказывать душу.

Страсти скрывая в пучине,
себя бы смирял —
гнев свой полночный являл бы смиреньем наутро…

Быть бы мне сильным
да мудрым,
как море Байкал —
взор мой на все бы поглядывал просто
и мудро.

Петонов Владимир

Открывается Байкал
из окна вагона,
Синий, красный, золотой –
древняя икона.

В этот миг, и в этот век,
В этот мир просторный
Он являет строгий лик –
Спас Нерукотворный.

И тревожит и томит,
Словно весть о чуде,
Всё что было,
всё, что есть,
всё, что с нами будет…

Филиппов Ростислав

Неба осколок на землю однажды упал,
Этот осколок теперь называют Байкал,
В ясные дни очень трудно бывает понять —
Где же тут озеро, где же небесная гладь?

Снизу и сверху зеркальная, дивная синь,
Если наверх захотелось — лишь руки раскинь,
Смело бросаясь в холодный, но добрый Байкал —
Сразу почувствуешь, будто не плыл, а летал!

Сухонин Сергей

Но Рок поднял вокруг Байкала скалы
и заковал его в гранитное кольцо.
Из бездны вод громады скал
Возвысились кругом
И скован буйный был Байкал
Сплошь каменным кольцом.
Помчалась быстрая вода
Стремясь весь край залить –
Набег Шаманская гряда
Смогла остановить.
И вот пока дела идут неплохо,
но нас предупреждают:
Но в час, когда Байкал прорвет
Массив Шаманских скал –
С лица Земли Иркутск сотрет
Освобожденный вал.

Шип А.

А озеро чем хуже?
Я сам певец озер.
Но называть их: лужи —
Обида, глупость, вздор.

Высокие Саяны —
Не сопки же, ей-ей!
А Селенга, понятно,
Никак уж не ручей!

Коль каждому пристало
Тем зваться, кто он есть,
Зачем же у Байкала
Мы отнимаем честь?

Байкал по праву — море,
Гляди, простор каков!
Он и по нраву — море,
Спросите моряков!

Дамба Жалсараев

Лесистых гор полуовалы,
Касанья голубых лекал,
И скалы срезанные валом,
И небо, павшее в Байкал.
И сам он величав и вечен
В гранитной раме вырезной.
И весь — до донышка — просвечен,
И весь до капельки родной.
И Ангары полет строптивый,
И ветра крик, и гул турбин,
И птицы — сосны над обрывом,
И длинный ветер Баргузин —
Все это, без чего не в силах
Быть далью даль и ширью ширь,
И ты не мыслима Россия,
И ты не мыслима, Сибирь.
Но эти царственные воды,
но горы в сизой полумгле –
Байкал – священный дар природы,
Да будет вечен на земле.

Сергеев Марк

На Байкале мы живем
Дружно песенки поем,
С нами вы в кружок вставайте
И частушки запевай
За Байкалом две дороги
Одну надо поломать,
Чтобы наших кавалеров
Не возили воевать!
Звал залетка за Байкал,
Зря я не поехала!
Теперь была бы дальняя
Залетка забайкальная.

Куприн А.

Облака купались в озере,
Обмывая гроз кураж.
И виднелось небо просинью,
Будто летних грез мираж.

Обрывались круто скалами,
Над водою виражи.
И скудны деревья в слаломе,
Зависали у межи.

Ветер мчался над просторами,
Ароматы разнося.
Над шаманскими узорами,
Трав степных и дым жилья.

В серебристой дымке озеро,
Бороздили корабли.
И плескались волны с проседью,
Охлаждая ног ступни.

Ключевой воды напиться там,
Ледниковой,между скал.
Чтобы заново родиться нам.
Имя озеру — Байкал.

Моника

Восточно-сибирскою сказкой
Предстал предо мною Байкал.
В весенних улыбчивых красках
Суровых утёсов оскал.

Седых мегалитов громады,
Как грозные стражи в строю,
Мысов сторожат анфилады,
Где ветры визгливо поют.

Поросшие соснами скалы
Ссутулились, как старики.
Скользят по крутым пьедесталам
Весеннего солнца лучи.

В цветущем багульнике сопки
Как будто невесты стоят,
Лиловою нежностью робкой
Сияет их дивный наряд.

Там вечнозеленые пихты
Поддерживают облака,
Могучие кедры-реликты
Стоят, провожая века.

Стволы устремлённых ввысь сосен
Оранжевой дымкой полны,
А лиственниц снежная проседь
Блистает при свете луны.

Под солнцем жаркИ полыхают,
Пленяя восторженный взор,
Цветы озорного кипрея
Плетут свой извечный узор.

Холодные воды Байкала
Прозрачны, чисты, глубоки,
Баркасы стоят у причалов,
Блестят золотые пески.

Играя, сверкает, искрится
Его голубая волна.
Но как же в Байкал не влюбиться
И вновь не вернуться сюда?!

Жемчужина дивного края –
Суровый, могучий Байкал,
Прекраснее и величавей,
Мощнее тебя не встречал!

Селюкова Л.

Велик Байкал и необычен
происхождением своим и глубиной,
порой игрою ветра непривычен,
что ураганом мчатся над тайгой.
Мороз не в силах сковать море,
когда над ним зимы шторма.
Лишь января морозы, вскоре,
скуют просторы вод. Придёт зима.
Тут поразят вас дикие картины,
лёд в виде глыб, окаменевших волн.
И светят жуткой чернотой глубины,
когда прозрачности лёд полн.
Ветра — хозяева в его просторах.
Сарма — свирепой мощи ураган.
Шелонник, с марта чуть поспорит,
прорвавшись сквозь Хамар — Дабан.
Он дух степей с Монголии несёт,
пахнёт теплом и запахами трав.
И постепенно станет таять лёд,
тепло от ветра, солнышка вобрав.
А Баргузин? Что катит пенный вал,
что в песне старой о Байкале.
Гнать омуля он в сети помогал,
когда со шлюпок рыбу промышляли.
Да, необычен древний наш старик,
его недаром морем называют.
Он глубиной и водами велик,
и яростен, когда ветра играют…

Решетник Валерий

Неглубокое озеро
было спокойно в душе,
карасей разводило
и уток пасло в камыше.
Неизвестно теперь,
кто такое ему рассказал,
что на свете могучее озеро есть —
полноводный Байкал.
И задумалось бедное озеро
и мечтает теперь об одном:
стать огромным Байкалом
и ночью мечтает, и днем.
И Байкалу не спится,
но только мечта высока —
и ему не приснится
шуршащий камыш озерка.

Бадаев Алексей

Вот он! Передо мной невдалеке


Раскинулся кругом замерзнувший Байкал…



Сверкая, как алмаз, под солнечным лучом
Окруженный стеной-стражей скал,
В зимний сон погрузился Байкал,
Крепко лютыми вьюгами скованный.
Даль кругом, необъятная даль!
Лед сверкает как чистый хрусталь..
Спит Байкал – богатырь заколдованный…

Оборин А.

*****

Ветер, падающий с гор,
Полуночную звезду,
Кедров шумный разговор,
Блеск зари в зеленом льду.
Теплый запах летних трав,
Щебет птиц на берегу
— Жадной памятью собрав,
Все на сердце сберегу.
Это мой Байкал встает,
Первозданный мир чудес,
Мир распахнутых высот,
Опрокинутых небес.
И повсюду предо мной:
Голубая глубина
Ветром зыблемый покой,
Отраженная волна.
Я хочу таким же быть,
Как и ты, отец Байкал
Вечно двигаться и жить,
Сохранить, что мир мне дал.
Не дрожал и не старел,
Чтобы песенный прибой,
Словно радуга горел.
Чтобы юность, закипев.
Как прозрачная волна,
Поднимала мой напев.
Горделива и сильна.

Ольхон А.

Ну что, здорово, старина
Вот мы и встретились с тобою
Еще ты спишь, и спит заря
Покрыт ты дымкой голубою
И в этот предрассветный час
Такой ты ласковый, спокойный
И чаек, нежно, как дитя,
Прозрачные качают волны.
У ног моих бескрайность светлых вод
Ласкаешь водами ты всех, но вот
Единственная дочь твоя
Уносит воды в дальние края,
Ее ты любишь, но однажды
В нее ты камень запустил
Байкал, я знаю, рассерчал ты
Но все же дочь свою простил.
И Ангара умчалась к Енисею
В объятья бросилась к любимому она
Их бесконечная любовь до селе
Недаром ходит по земле молва
А ты Байкал красивый, ты неповторим
Но когда сердишься, ты нелюдим
Ты начинаешь волнами с силой качать
Готов ты в дикой ярости все разбросать
Не нравится тебе все говорят,
Что судна твои воды бороздят,
Но бороздят они извне,
А сердце у тебя, Байкал, на глубине.
В любви тебе клянутся все наверняка,
На всех ты смотришь свысока,
И к сердцу своему, Байкал,
Ты никого не подпускал,
Хоть водами ты всех ласкаешь
Тебя все любят, ты это знаешь.
Но сколько б не пришлось на свете жить,
Тебя, Байкал, буду я любить.

Кравцова Г.

Байкал зовут Байкюлем,
Байполем и Бэйхаем:
Ему дано немало
Таинственных имен.
Но мы на карте мира
Всегда его узнаем.
На силуэт посмотрим
И скажем: «Это он!»
В преданьях и легендах
Байкал — старик суровый
А он на самом деле
Задорный, молодой.
Он неспроста шумливый,
Порывистый, веселый –
Ведь он живой наполнен,
А не простой водой!

Цыден-жан Жимбиев
(Перевод Граубина Г.)

Байкал находится в Сибири,
Он расположен в тихую погоду,
А в бурю грозен, как орел.
В нем купаются ребята,
И слышен смех их, как звонок.
И с ними плавают утята,
Все сохнуть ходят на песок.

Микина Ксюша

Его волны широкопенной
Немолчный рокот гулевой
Был колыбельной неизменной
Со дня рожденья моего.

Его дыханье пил я залпом,
И словно бы одним глотком
Впитал навеки этот запах
Я с материнским молоком.

Своим соседством беспокоя
От самых первых детских лет,
Ворочался он за горою,
Как будто за стеной сосед.

Над Баргузином подрастая,
Реки характер познавал:
Несла себя река родная
Тебе — до капельки! — Байкал!

Дивился снова я и снова,
И в отроческих видел снах,
Как далее солнца шар багровый
В твоих скрывается волнах

Как я завидовал, бывало,
На запад едущим, в Москву:
Им ехать берегом Байкала —
И не во сне, а наяву!

О зависти о детской этой
Мне вспомнилось, когда сам я,
Исколесив почти полсвета,
Вернулся в отчие края.

Здесь, в тридцать лет своих неполных,
Ее, одну в моей судьбе,
Нашел… И всех — родню, знакомых —
На свадьбу пригласил к себе.

Но прежде чудного мгновенья,
С той, что я суженой назвал,
Отцовского благословенья
Пришел просить к тебе, Байкал!

Когда же дом свой покидали
И, чуя юношеский пыл,
Стремились мы в иные дали, —
Ты золотым порогом был.

Года бегут неугомонно.
Ты ныне, озеро, все то ж,
И все ж загадочно бездонным,
Как море жизни, предстаешь.

Дамдинов Н.

Из золота лишайники на скалах,
В багрец и в золото одетые леса,
Над ними же лазурью расплескались,
На горизонте с морем слившись, небеса.

За миллионы лет до нашей эры,
С комплектом уважаемых ветрил,
Изъяв из хаоса процесса мироздания,
Господь нам это чудо подарил.

С тех пор на дно байкальской котловины
Стекает с гор хрустальная вода
И реки полноводные с равнины,
Сквозь все преграды устремляются сюда.

Студёная байкальская водица,
За череду давно минувших в Лету дней
Смогла из лужи в море превратиться,
Во время шторма, в Малом море, тесно ей.

Но всё же есть, где волнам разгуляться,
Когда с норд-оста вдруг подует Баргузин,
Седой, косматый грозно с воплями несётся,
Как в танце с саблями подвыпивший грузин.

Сарма дохнёт сквозь голое ущелье
И на дыбы встаёт байкальская волна,
Но тут уж черти в дикой пляске понесутся,
Когда на море балом правит Сатана.

Красив Байкал, но так же и коварен,
Не любит шуток с ним, не всякого простит,
Недаром сразу всем становится так тошно,
Чего скрывать, имеет волчий аппетит.

Мне больше нравится, когда Байкал спокоен,
Лениво плещется, касаясь моих ног,
Такое чувство, словно к тайне приобщаюсь,
А берег моря бесконечности порог.

Бывает тягостно, когда здесь не бываю,
Не вижу долго, с детства памятных мне мест,
А приезжая, с каждым разом убеждаюсь,
Как всё безжалостно меняется окрест.

Как много нас желающих с Байкала,
Не просто взять, а варварски украсть,
Коль мама в детстве вас не научила,
Тогда и нечего пенять любую власть.

Ольхон в лучах пурпурного заката,
Уходит в тень Приморского хребта,
Здесь осень златом сказочно богата
Взгляни, вокруг, какая красота.

Кретов С.

Нет в мире мест красивей,
Как наше озеро Байкал.
Влюблен во все его глубины,
Большой, красивый наш Байкал.

Давайте сохраним все вместе,
Что нам природа отдала.
Байкал, всей Бурятией любимый!
Большой, священный наш Байкал.

Бабак Д.

На байкальском широком просторе
Наши лодки качает прибой.
Эх, Байкал, наше славное море,
Нам нельзя не гордиться тобой.
Мы поём и ставим сети,
Синева ласкает взор.
Ведь Байкал – один на свете
И прекрасней всех озёр.
Не страшат нас волны-глыбы,
Час улова недалёк,
Нет нежней и лучше рыбы,
Чем байкальский омулёк.
Мы покоя не ищем, не просим,
Больше рыбы! – сказала страна.
Если даже на море и осень
Всё равно в нашем сердце весна.
Мы поём и ставим сети
Синева ласкает взор.
Ведь Байкал – один на свете
И прекрасней всех озёр.
Не страшат нас волны-глыбы,
Час улова недалёк,
Нет нежней и лучше рыбы,
Чем байкальский омулёк.
Приезжайте, друзья, к нам в бригады
На богатый улов посмотреть,
Вместе с нами вы будете рады
Нашу песню рыбачью запеть,
Мы поём и ставим сети
Синева ласкает взор.
Ведь Байкал – один на свете
И прекрасней всех озёр.
Не страшат нас волны-глыбы,
Час улова недалёк,
Нет нежней и лучше рыбы,
Чем байкальский омулёк.

Стенькин В.

Вот он! Передо мной невдалеке
Закованный в гранит прибрежных серых скал,
Широкой пеленой, теряясь в синей мгле,
Раскинулся кругом замёрзнувший Байкал…
По берегам из глыб прозрачных льда,
Белеющей каймой на фоне голубом,
Барьером поднялась застывшая вода,
Сверкая, как алмаз, под солнечным лучом.

Оборин А.

Я снова пригоршнями пью святую воду.
Спасибо за добро, седой Байкал.
Волна играет танцем хороводным
В кругу друзей своих, прибрежных скал.

То гладью радуешь с небесным отражением,
То вдруг вскипаешь пенистой волной.
Легендам и сказаньям в подтверждение
Ты жертвы принимаешь глубиной.

И затихаешь, будто грозным не был,
У матери-земли ребенком на руках
И медленно, как на закате небо,
Темнеешь в угасающих лучах.

Байкал, поведай сказкой или былью,
Откуда здесь стоит Шаман-гора.
Три сотни слуг тебя водой поили,
Чтобы не знала жажды Ангара.

Все ценности-богатства из столетий,
Все, кроме памяти, в единое возьми.
Его особой красотою Бог отметил,
Он самый дорогой алмаз Земли.

Пока есть жизнь, надежда не остынет,
Планету нашу, знаю наперед,
Захочет солнце превратить в пустыню —
Байкал не даст, напоит и спасет.

Кто память не сберег забытым вижу,
Кто сохранил – при жизни вечным стал.
Потомки, вас я заклинаю трижды,
Любите и храните мой Байкал.

Лившиц Изислав

На моих небесах золотой полумесяц Байкала.
Словно в сказке, он полон живою и мертвой водой.
Я нашла на земле, а потом в небесах отыскала
это море – наперсток с упавшей иголкой – звездой.

Потому на земле никогда не клянусь небесами,
что не знаю, со мною они или с ним я там.
Знаю, свет золотистый летит над чужими лесами,
чуть прищуренным глазом сияет большим городам.

А на карте земли голубой полумесяц Байкала –
как ломоть синевы, как с небес прозвеневший напев.
Словно в эту расщелину небо по каплям стекало
и застыло, сверкая, навеки к земле прикипев.

Но ни с чем не сравнить красоты твоей шероховатой:
на траве и на кедре, на гальке – налет чистоты.
Незнакомое прежде, покажется горькой утратой
улетевшее облако, влажно пройдя сквозь цветы.

Олзоева Л.

Когда мне говорят: «Байкал»,
Я вижу корабли, причал,
Я вижу небо, вижу горы,
Кругом байкальские просторы.
Я там была уже не раз:
Байкал меня так сильно манит,
Там звезд сверкающий алмаз,
И ясность вод, и Шаман-камень.
Байкал закатом озарен,
Под вечер так сверкает он.
А утром алая заря… Я побывала здесь не зря!

Чабането Анна

Живое зеркало Байкала
В оправе скал.
Скала к скале.
Здесь совершенство отыскало
Себя в байкальском хрустале.

Здесь небо в море уместилось,
Рисунок гор — неотразим!
В распадках ветры угнездились:
Култук, сарма и баргузин.

Здесь быть и жить необходимо —
У этих вод, у этих скал.
От зла да будет оградимо
Твоё вместилище, Байкал!

Порою ты клокочешь гневно,
То пустишь рябь, то гонишь вал..
И мне охота каждодневно
Читать, как «Библию» — Байкал.

Оно почти невыразимо
То чувство древнее во мне,
Когда на крыльях баргузина
Душа несётся по волне.

Но, чу! Глухая ночь упала…
Деревья спят, и люди спят.
Лишь где-то рядом запоздало
Во тьме уключины скрипят.

Я, ощутив Байкала трепет,
В нём звёздную увидел взвесь.
Скажите, звёзды, а на небе
Подобное Байкалу есть?

Он вечный! Вещий! Драгоценный!
Он место в космосе искал…
И если есть душа Вселенной,
То это,
всё-таки,
Байкал!

Скиф Владимир

Баргузин пошевеливал вал,
И по зябкому лону Байкала
Штормовеюще дрожь пробегала,
Серый сумрак из моря вставал.
И душа поддавалась тому
Безотчетному чувству тревоги,
Что таилось и в горной дороге
И в лесах, и в нешатком дому.
Птицей пискнуло чувство тоски
И, как птица, забилось в кустарник,
Чуть с предгорий, холодных и скальных,
Друг за дружкой взвились ветерки.
Покружились и пали в Байкал,
Затерялись в зеленых глубинах:
Волны их на барашковых спинах
Привезли и свалили у скал.
Там, у скал, что темны и грубы,
На песке, не отмеченном следом,
Свет, нечеток, нетих и неведом,
Заструился, как дым из избы.
Поднимался он к небу столбом
От удара волною о камень?
Еле видный за мороком пламень
На просторе почти голубом.
Свет сначала дома прояснил,
Очертил берега и отметил
Тенью все, что в движении встретил,
Что доверчиво встретилось с ним.
А потом по Байкалу пошел,
Засверкал под водою и в пене
Птичье с берега ахнуло пенье,
Лес качнулся, как улей от пчел.
Солнца ж не было — был только свет
Своевременный свет ниоткуда,
Сотворивший негромкое чудо
Вопреки наговорам примет.
И душа потянулась к тому
Неземному лучу голубому,
Что вернул успокоенность дому
Птице, берегу, лесу — всему.
Так я думал, а свет отходил,
Вился в небе волшебною лентой.
Не смеркалось. И пахло легендой
И Байкал на Байкал походил.

Преловский А.

Свежий ветер с Байкала, звеня,
Налетает — резки его струи.
Он проносится мимо меня:
Слышу топот степного коня,
Перезвоны серебряной сбруи.

Свежий ветер отары пасет —
Мчатся бурные волны на берег,
Словно белые овцы, вразброд:
Постоят у закрытых ворот
И обратно отходят, робея…

Смотрит старый Байкал веселей,
Он богатства свои не считает:
Ходят овцы — не сыщешь белей,
И плывут косяки омулей,
И коней табуны пролетают!

Скакуны его сыты, чисты,
Горячи, быстроноги, игривы —
Вверх взлетают буруны-хвосты,
По спине распластались, густы,
Волны пенные — светлые гривы!

Свежий ветер затихнет, таясь
В темных скалах, довольный собою,
А Байкал, то ворча, то смеясь,
Все качает, с дремотой борясь,
Головою косматой прибоя…

Петонов Владимир

Чудака-русака, чудака отыскали, —
Мне буряты – друзья улыбаются, —
Чудака, что весною купался в Байкале,
Где и в августе редко купаются.
Я ныряю и, кажется, будто на дне я,
А всплывая, гляжу на громаду скалистую.
И пусть в мире воды
Не найти холоднее,
Непременно я выдержу, выдюжу, выстою.
Я в седую пучину не кану, не кану,
Ну, а кану, а сгину – вода не виновница:
От любви моей буйной
К нему, к великану,
Он добрей, он теплее становится.
Чудака-русака, чудака отыскали…
Но прося за проступок, прощения,
Я друзей зазываю:
Купайтесь в Байкале,
Если любите море священное.

Блынский Д.

Замирают крутые гольцы в удивлении:
отчего наши песни светлы и нежны?
Оттого, что Байкал – море древнего племени –
Он прекрасен, а значит, прекрасны и мы.
В наших судьбах, не правда ль, есть что-то такое
от размаха его поднебесной волны.
Поглядите, как солнечной силой прибоя
рвет он сети таежной глухой тишины!

Дугаров Б.

Случилось это на одном из витков —
Прихлынул к горлу волнения ком:
В иллюминаторе возникал,
Как будто прямо из песни, Байкал.
Глядел космонавт, ожиданьем томим,
Глядел, не веря глазам своим,
Хоть ждал этой встречи, был начеку,
И тщательно сделан расчет витку.
А в дымке утренне-голубой
Суровый край ершился тайгой.
Казалось, что он — удивительный вид! —
Гигантской медвежьей шкурой укрыт…
Так, легкой утренней дымкой пыля,
Летела, вращаясь, как глобус, Земля.
На ней океаны и материки
Сменялись, как по мановенью руки.
И вот он — нежданный и жданный миг:
В рассветного солнца лучах косых
Жемчужною влагой засверкал
Во всей первозданной красе Байкал.

Он вспыхивал искорками огней
В алмазной граненой оправе своей,
В прозрачности вод почти что до дна
Была видна его глубина.
Недаром тех, кто сумел заглянуть
В священного моря мудрую суть, —
Людей из ближних и дальних мест, —
Равно потрясали и глубь, и блеск.
О, сколько в нем силы и красоты,
Если, космической высоты
Пронзив приземленные небеса,
Достигла его глубина и краса!
… Думаю я о деяньях людей —
О творчестве рук и работе идей,
Дворцах и плотинах, вознесшихся ввысь,
И о стихах, что в душе родились.
Да будут видны из дали веков
Строений краса и глубины слов,
Подобно тому, каким он предстал
Глазам космонавта — священный Байкал!

Дамдинов Н.

Пред грозою потемнело небо,
От водной глади щупальца тумана.
Кто ни разу на Байкале не был,
Тот не видел грозного обмана.

Когда небо заодно с водою,
Нет границ, где верх, где низ.
Только дождь косою полосою
Может подсказать, да молний блиц.

А в душе растет какой — то страх
От слияния этих двух стихий.
Будто побывал в других мирах.
Напугал меня Байкал и удивил!!!

Дубенков А.

Я не забыл мечты,
Которые душа моя питала,
Средь грозных ужасов и дикой красоты
На берегах угрюмого Байкала.
Я живо помню их: оне
Везде унылого певца сопровождают —
И в отдаленной стороне
Минуты скорби окрыляют.
Был вечер — и кругом по дремлющим скалам
Ночные тени расстилались:
И небо, и брега, и одинокий храм
В пучине зыбкой колебались;
Порою в сумраке темнеющих небес,
В туманах крояся, появится ветрило…
Я думал: рано ты, волшебный сон, исчез
И рано, сердце, ты заныло!
Быть может, зашумят с зарею паруса
В прохладной неге надо мною,
И тихо, тихо вы, родимые леса,
Покроетесь туманной пеленою…
Напрасно странника осиротелый взор
К вам с теплою мольбою устремится:
Он встретит голые верхи набрежных гор,
И сердце бедное в унынье погрузится…
Куда ведет меня угрюмая судьба?
Что бесприютного в чужбине ожидает?
Почто в душе моей свирепая борьба
Живых страстей не умолкает?..
Где кровные мои?.. Шуми, шуми, Байкал!
И голос заглуши природы;
Я невозвратно потерял
Младенчества невидимые годы.
Их нет уже со мной; но сладок был закат
Души погибших наслаждений;
Они теперь мне предстоят,
Как ряд бесчисленных знакомых
привидений.
Но ах! Увижу ль я опять роскошный брег?

Бальдауф Ф.

К гулкому, вольному морю
Вплоть подступила тайга.
Звери, не знавшие мору,
Скрытою тропкой прямою
Ходят на те берега.

Тихо. Ни стука, ни крики
Только над зыбью лесов
В солнечном небе великом
Мягкий полет парусов.

Перед байкальской волною —
Родина! Перед стеною
Теплых сосновых стволов,
Встану, как прежде, без слов.

Словно бы в книге открытой
Мне прочить помогли,
Что я и сын, и защита
Этой просторной земли.

Что мне отправиться смело
Можно дорогой большой —
Только к хорошему делу,
Только с открытой душой!

Румянцев А.

Вот скоро и Култук… Недвижна гладь Байкала.
Фатою марева одеты берега;
По скатам дальних гор раскинулась тайга,
Глядясь в немую глубь небесного провала…
На лодке ярких брызг светлеют жемчуга.
Но ветра нет с утра, — и парус лег устало,
Как лебедя крыло, куда, вонзясь, упала
Летучая стрела коварного врага…
Настойчиво смотрю, вникая зорким оком
В прохладный изумруд обманчивой воды, —
И странно мнится мне, что я на дне глубоком
Ищу недавних волн струистые следы.
А весел мерный плеск все близит миг привала
У влажной отмели зеленого Байкала.
Хамар-Дабан закрыт свинцовой пеленою.
Тела косматых туч сползают на Байкал,
Цепляясь за края обветренные скал,
Висящих сумрачно над жадной глубиною…
Внезапно тишину зловещую прорвал
Раскатистый удар за огненной стрелою
И, грозно разносясь над рябью водяною,
Дал сарме бешеной условленный сигнал…
Изрыта, вспучена равнина вод холодных.
Как стая хищников, свирепых и голодных,
Бежит стремительно валов кипучий ряд
И пеной обдает береговые кручи;
А кедры наверху под бурею шумят,
Впиваясь иглами в разорванные тучи.

Драверт П.

Начинается игра —
Кто рискнёт нырнуть в Байкал?!
Каждый весел, каждый рад,
Страшно каждому слегка.
Ой, холодная вода!
Можно запросто простыть!
Рыбка — омуль, как слюда,
В чистом озере блестит.
Нам ли трусить и робеть?
Искупаемся, друзья!
Простудиться, заболеть
Невозможно и нельзя.
Нас Байкал наоборот
От простуды закалит.
Волн байкальских серебро
Лучи солнца золотит.

Архижин В.

Я спросил недавно у Байкала,
Глядя на его державный лик:
Что же ты вздыхаешь так устало,
Отчего волнуешься, старик?
Может быть, устал ты от народа,
Что спешит к тебе из разных стран?
Иль свои смирить не в силах воды,
Ветрами лихими обуян?
Может быть, ты слишком стар, владыка,
И тебе уж властвовать невмочь?
Или ты кидаешь волны дико,
Так свою оплакивая дочь?
А еще вопрос я задал морю,
Заведя о мутных водах речь:
— Твоему помочь возможно ль горю,
Святость и красу твою сберечь?
Вскинув гребни волн своих сердито,
Отвечал мне древний водоём:
— Боль, тревога, жгучий гнев сокрыты
В тягостном волнении моём…
Нет, не на гостей я зло имею –
Гость в моей беде не виноват,
И не ветры надо мною вея,
Мне систематически вредят.
Время не наносит мне урона,
Возраст мой — не повод для обид.
Ангара, пленённая бетоном,
От меня уже не убежит.
Тяжко мне — мои мутнеют воды,
Потому как уж не первый год –
Многие тебе служу я годы
Как резервуар для нечистот.
И тобою же священным назван –
Светлою водицей был я свят!
Ныне же «береговая язва»
Льёт в мою утробу смертный яд.
Испоганил люд меня до края,
Вырубил и выжег весь мой лес,
Чистоту глубин моих спасая
Высотой да пафосом словес.
Жизни нет мне от людского братства!
У людишек нынче цель одна:
Рыбу омуль — всё моё богатство –
Неводами вычерпать до дна.
Гневаться мне нынче есть причина:
Приютил тебя я и вскормил,
Ты ж, разумный, вод моих пучину
В сущую помойку превратил!
Мне людская лишь во вред опека.
Боже, есть ли ты на небеси?
Защити меня от человека!
От его безумия спаси!..
И нахмурив облик свой нетленный,
Зная, что не взять мне это в толк,
Он швырнул в меня волною пенной,
Сонно закачался и умолк.
А вдали гнал тучи ветер бодрый
И, как сотни тысяч лет назад,
Разгорался, предвещая ведро,
Красоты невиданной закат

Ефимов М.

Рабочий катерок мотало
от Лиственничной до Котов.
Дождем туманным застилало
красу высоких берегов.
Но из-под крова плащ-палатки,
сквозь дождь мне виделся нет-нет,
то на вершине, то в распадке,
сухой, горячий, добрый свет.
Там солнце светит, солнце светит,
с началом осени в ладу.
Там солнце ждет меня и встретит,
едва я на берег сойду.
Оно манит меня на сушу
осенним и неярким днем,
внезапно молодит мне душу
неубывающим огнем.
…Я становилась веселее
в предчувствии его лучей.
Не огорчаюсь, не жалею,
не нахожу вины ничьей,
хоть мне уже давно понятно,
что обманулась я вдвойне,
и эти солнечные пятна,
которые светили мне,
так празднично и так тревожно
меня в тумане отогрев.
лишь краски осени таежной,
костры пылающих дерев.
Я ошибалась поначалу.
Мне долго было невдомек.
…Уже к дощатому причалу
пришел рабочий катерок.
К сырым мосткам подходим плавно.
Не знаю, от каких щедрот
на сердце так легко и славно,
что, право, скоро дождь пройдет.
Байкал на берег волны катит…
Рыбачьи сети на песке…
И, право, мне надолго хватит
виденья солнца вдалеке.
Пока душе моей желанны,
в туманах бескорыстных дней,
великодушные обманы
начала осени моей.

Алигер Маргарита

Грешно тосковать у Байкала,
Затем ли была суждена
та полночь, где море дремало,
серебряно пела луна?…
Мгновенья прекрасны и долги.
Настояны эти часы
на запахе кедровой смолки,
на тихом дыханье арсы.
Байкал утомился — не странно:
хотя и могуч, да не юн —
легко ли гонять неустанно
валов непокорный табун?
Покой и табунщику нужен —
не слышит уже ничего,
не част, но тем паче заслужен
таинственный отдых его.
Деревья стеснились, и сами —
как конский табун, что в жару
ветвями — нет, что я, — хвостами
прогнать норовят мошкару:
Вот так простою до рассвета
под кряжистой крепкой сосной,
Я знаю, что дерево это
о прошлом тоскует со мной.
Хоть ветки крепки и корявы,
но шишки, как слезы, летят,
и снова больные суставы
в тиши полуночной скрипят…
Тоскую о прошлом, в котором
мы жили, казалось, вчера, —
как старец, взыскующим взором:
а где молодая пора?!
Когда ты сидела со мною?
И был ли тот вечер святой
под этой же светлой луною,
над этой же темной водой?
Была ли та полночь сырая,
когда ты, тиха и нежна,
молчала, порыв свой смиряя, —
так бурю таит глубина?…
Тяну к тебе руку, но снова
холодной коснусь пустоты.
Шепну тебе тихое слово —
оно безответно…
Да ты
жила ли,
была ли на свете,
иль попросту выдумал я
черты мимолетные эти —
оплот моего бытия?
Но, как бы огнем опаленный,
прошел я и воды, и твердь.
У смертного — срок пенсионный,
у сердца его — только смерть.
Иначе душа бы молчала —
валун на пустом берегу…
Грешно тосковать у Байкала,
а не тосковать не могу.
Прости меня, если нарушу
счастливый закон твой, Байкал,
но кто же, имеющий душу,
по ком-нибудь не тосковал…

Бадаев Алексей

Избранцем Вселенной он стал неслучайно,
Могучий, привольный, чистейший Байкал.
Сокрыта навеки великая тайна
Под блеском загадочных водных зеркал.

Здесь древних вершин золотятся седины,
И в сини холодной купается лес.
Бескрайни тут шири. Безмерны глубины:
Без дна этот кладезь великий чудес.

Здесь силищей ветры играют безмерной.
И солнце сквозь тучи шлёт света пучок.
Жемчужные воды от мути и скверны
Без устали чистит трудяга рачок.

Байкал – это рай для поэта-пророка.
И ангелов светлых земная купель.
Байкал – голубое открытое око.
Он многих народов земных колыбель.

Байкал – это сердце безбрежной Вселенной.
И звёзд негасимых любимый причал.
Всё в нём уникально. И всё сокровенно.
Байкал – это море. Начало начал.

Тайгу, лес и тундру, болота и степи —
Всю землю по капле в себе он хранит.
И крепостью встали здесь горные цепи.
И воду святую облёк их гранит.

Пусть прожил Байкал бесконечные лета, —
Всё так же могуч. И не будет он стар.
Беречь нам завещано всею планетой
Невиданной щедрости Космоса дар.

Прищепова Ирина

Это все здесь мое —
от высокого гулкого неба
До блестящего камушка
на ледянистом дне…
Что угодно бери,
чем душа загорится
— потребуй:
Я в краю своем весь,
как и весь он — во мне.
Хочешь знойного юга?
Пожалуйста!
Надо направо.
Пар горячих ручьев
оседает на иглах хвои…
На сто верст размахнулась
зазывная
здоровья держава.
Ты вбирай этот воздух,
эти горы — твои.
Но сначала побудь на Байкале
не просто проезжий.
Много их развелось.
Вон палатки торчат там и тут.
Вон орет оглашенно
нечесаный леший.
Ты не бойся таких.
Эти временны.
Эти уйдут.
Я люблю свой Байкал.
Не хочу, чтоб с ухмылкой глазели,
В работящую лезли волну
шустряки…
Стаи лодок подходят…
На этой неделе
Был хороший улов.
Пусть попразднуют рыбаки,
Скинут груз напряженья
от бешеных шквалов…
Запах свежей ухи
источает заждавшийся дом…
За широким столом
сыновья засиделись Байкала.
Мы не будем мешать.
Мы посмотрим и молча уйдем.
Нет окраин теперь.
Есть столицы и центры.
Центр алмазов — Якутия,
стали — Урал.
Но единственный центр
(подсчитайте озона проценты!)
Первозданной природы
остается Байкал.
Мы в душе сохраним
эту ясную первозданность.
Пусть дивятся влюбленности нашей,
не знавшей измен.
Даже думать грешно здесь
про ложь и обманы,
Про крадущийся исподволь
пошлости тлен!
…Это все здесь мое,
а теперь будет нашим
От высокого неба
до камушка
на ледянистом дне…
Перед нами искрится
Байкала вечерняя чаша,
Да качаются чайки
на белой волне.

Щитов Анатолий

Байкал-Байкал, к тебе стремления мои.
С тобой хочу я говорить: опять тревогою полны
Бессонницы и кратковременные сны.
И как не странно, в этой жизни на склоне лет
Никак не исчезает интерес к событиям в кругу семьи
И к отношениям у остальной родни.

Байкал-Байкал, я понимаю, что все проблемы
Порождает менталитет и обстоятельства извне.
Хочу влиять и опираюсь на возрастной авторитет.
Как будто бы потоком слов, порою слез
Смогу кому-то показать их глупое упрямство.
Ведь знаю: научит только жизнь сама.

Байкал-Байкал, спокойствие свое храня,
Ты миллионы лет день изо дня воспринимаешь
Как должное: восход, закат, весну и зиму.
Лишь иногда от гнева сотрясаешь
Все существо свое, свою пучину,
Являя нам еще непонятую пантомиму.

Байкал-Байкал, скажи, ответь: что человек?
Имея столь короткий век, спокойной жизни он не знает.
Не оттого ли так он о душе мечтает
Когда она из оболочки улетая,
Найдет себе пристанище покоя и лишь устав от нудной тишины,
Вселится вновь в кого-то для жизни бурной.

Необозримых вод могучий исполин,
Всегда в своих порывах бурный!
Скажи, откуда ты, природы дикий сын?

Кто укрывается в тени твоих лесов,
На влажном дне твоём растущих?
Почто ты грозен так под грудой облаков
И в бурях над тобой ревущих?

Я принесу тебе на радостных крылах
Волшебницы – мечты с полей чужбины;
Пусть мне послышится знакомый глас в волнах
Твоей таинственной пучины!

Пусть оживляется под говор твой душа
Бесценной сладостью воспоминанья,
Как я на родине, под сводом шалаша,
Не знал сердечного страданья.

Так я, спокойствия лишённый, тосковал;
Уж дальний небосвод темнелся;
Всё смерклось вкруг меня –
И ропотный Байкал
Между пустынных гор чернелся.

Бальдауф Фёдор

Славный корабль — омулёвая бочка.
Ну, баргузин, пошевеливай вал,
Плыть молодцу недалечко!

Долго я звонкие цепи носил;
Худо мне было в норах Акатуя.
Старый товарищ бежать пособил;
Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь;
Горная стража меня не видала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка — миновала.

Шел я и в ночь — и средь белого дня;
Близ городов я поглядывал зорко;
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.

Весело я на сосновом бревне
Вплавь чрез глубокие реки пускался;
Мелкие речки встречалися мне —
Вброд через них пробирался.

У моря струсил немного беглец:
Берег обширен, а нет ни корыта;
Шёл я коргой — и пришёл наконец
К бочке, дресвою замытой.

Нечего думать, — бог счастье послал:
В этой посудине бык не утонет;
Труса достанет и на судне вал,
Смелого в бочке не тронет.

Тесно в ней было бы жить омулям;
Рыбки, утешьтесь моими словами:
Раз побывать в Акатуе бы вам —
В бочку полезли бы сами!

Четверо суток верчусь на волне;
Парусом служит армяк дыроватый,
Добрая лодка попалася мне, —
Лишь на ходу мешковата.

Близко виднеются горы и лес,
Буду спокойно скрываться под тенью;
Можно и тут погулять бы, да бес
Тянет к родному селенью.

Славное море — привольный Байкал,
Славный корабль — омулёвая бочка…
Ну, баргузин, пошевеливай вал:
Плыть молодцу недалёчко!

Давыдов Дмитрий

Кто видел озеро Байкал
с высоты птичьего полёта,
тот непременно счастлив стал,
увидев там — внизу красоты!

Наш Байкал красив всегда,
в любое время года,
бывает дерзок иногда —
зависит это от погоды.
Но в тишине и с высоты
Байкала воды так прозрачны;
очертания на дне видны,
там жизнь красива и удачна!
Омуль плещется в Байкале,
на лодках рыбаки гребут,
их совсем таких не ждали,
а рыбы в сети попадут!
От страха нерпа уплывает,
услышав шум издалека —
она так сильно впечатляет,
от людей скрывается не зря.
Одна река здесь вытекает —
река таёжная Ангара,
но более трёхсот впадает,
наполняя озеро всегда!
На катере и по волнам Байкала —
«кайф» можно будет ощутить,
но то что здесь прохладней стало,
Байкал всегда будем любить!

Круго-байкальская дорога
гостей, туристов принимает
и их бывает очень много,
вагонов даже не хватает.
И поезд мчит через тоннели —
их тридцать восемь на пути,
а перед въездом все гудели,
что темень будет впереди!

Зимой,когда под толщей льда
прозрачность нам даёт возможность,
взглянуть под лёд и без труда
увидеть там её всю сложность.
И как в аквариуме там рыбы
попали в плен — пока зима,
расставив на поверхность глыбы,
как будто сети изо льда.
Увидеть гроты ледяные,
на берегу отвесных скал
свисают там и все большие —
сосульки.Это сказочный портал!
Торосы все различной формы;
прозрачны — цвета бирюзы,
торчат, как статуи без нормы —
зимой, в морозы созданы.
Сверкает лёд и весь зеркальный,
прозрачный он и как стекло.
Байкальский лёд весь уникальный —
чудо природы сюда туристов привлекло!

Остров Ольхон — самый большой,
является центром Шаманизма —
здесь жизнь своя, но принимают на постой,
свободный доступ для туризма.
Иркутская область с одной стороны,
с другой стороны Бурятия!
Древнейший массив нашей страны —
Хамар — Дабан, на Байкале — в России!

Ефремов Виктор

Средь горных хребтов, возле сопок и скал
Раскинулось озеро-море,
Сибири жемчужина – древний Байкал,
Чьи волны шумят на просторе.

Байкалу нет равных озёр на Земле –
Он самый глубокий и чистый!
Прекрасен утрами, в вечерней заре,
В снегах и под солнцем лучистым.

Впадают в него сотни рек и ручьёв,
Одна Ангара вытекает.
На озере много ещё островов –
Ольхон самым крупным считают.

Байкал – пресноводный, с прозрачной водой,
И живности в водах немало:
Осётр*, голомянки*, таймени* с плотвой*
Сиг*, омуль* – эндемик* Байкала.

Байкальская нерпа* в тех водах живёт,
А берег – гнездовье для птицы,
Увидишь орланов* и чаек полёт.
Медведи приходят кормиться.

В горах Прибайкалья живёт кабаргА –
Олень, самый маленький в мире,
А склоны вокруг покрывает тайга,
Богатая флора* Сибири.

Но редко бывает спокойным Байкал –
От ветров вздымаются волны –
СармА*, баргузИн* – так народ их назвал,
Здесь перечень ветров неполный.

Когда же утихнет шальной баргузин,
То солнце, коль верить примете,
На небе сиять будет день не один,
А омуль наполнит все сети.

Зимой же Байкал покрывается льдом,
Закрыв сентябрём судоходство.
В мороз лёд трещит, как раскатистый гром,
И с выстрелом пушки есть сходство.

Из космоса виден древнейший Байкал,
Его полумесяц лазурный.
Он славу себе на планете снискал,
Воспет нашим временем бурным.

Байкал – это чудо, живой организм,
И людям беречь его надо!
Заводы ж, селения, «дикий туризм»* –
Давно его взяли в осаду.

Бушует священный Байкал и шумит
И волны кидает в нас, скомкав,
Как будто душа у Байкала болит
За то, ЧТО оставим потомкам.

Баранова Вера
____________________________

* Осётр — крупная промысловая рыба, ценная своим мясом и икрой.
* Сиг — северная пресноводная промысловая рыба сем. лососёвых.
* Таймень — крупная промысловая рыба сем. лососей.
* Голомянка — прозрачная рыба без чешуи и плавательного пузыря, является живородящей. Эндемик.
* Плотва — небольшая пресноводная рыба сем. карповых.
* Омуль — промысловая рыба рода сигов сем. лососёвых, эндемик озера Байкал.
* Эндемик — в биологии: растение или животное, проживающее лишь в одном определённом районе мира.
* Нерпа байкальская(тюлень) – единственное млекопитающее в Байкале, эндемик.
* Орлан — крупная хищная птица сем. ястребиных, живущая около водных пространств и питающаяся преимущественно рыбой.
* Флора – растительный мир.
* Сарма – сильный ветер на Байкале, вблизи устья реки Сармы (западного или северо-западного направления).
* Баргузин – мощный северо-восточный ветер, дующий на озере Байкал. Произошло слово «баргузин» от названия реки Баргузин, впадающей в озеро Байкал.
* «Дикий туризм»- самодеятельный туризм (также самостоятельный, независимый, свободный).

9-11 класс. Диктант

Байкал, Байкал…

Как и с чем действительно можно сравнить красоту этого озера? Не станем уверять, что прекраснее Байкала нет ничего на свете: каждому из нас люба и мила своя сторона, и для эскимоса, как известно, его тундра и ледяная пустыня есть венец природного совершенства и богатства. Мы с рождения впитываем в себя воздух и картины своей родины, они влияют на наш характер и в немалой степени организуют наш жизненный состав. Поэтому недостаточно сказать, что они дороги нам, мы – часть их, та часть, которая составлена естественной средой; в нас обязан говорить и говорит ее древний и вечный голос. Бессмысленно сравнивать, отдавая чему-либо предпочтение: льды Гренландии с песками Сахары, сибирскую тайгу со среднерусской степью, даже Каспий с Байкалом, - можно лишь передать о них свои впечатления. Все это прекрасно своей красотой и удивительно своей жизнью. Чаще всего попытки сравнения в таких случаях происходят от нашего нежелания или неумения увидеть и почувствовать единственность и неслучайность картины, трепетного и тревожного ее существования.

И все-таки у природы как целого, как единого творца есть свои любимцы, в которые она при строительстве вкладывает особенное старание, отделывает с особенным тщанием, наделяет особой властью. Таков, вне всякого сомнения, и Байкал. Не зря его называют жемчужиной Сибири.

Байкал создан, как венец и тайна природы, не для производственных потребностей, а для того, чтобы мы могли пить из него воду, главное и бесценное его богатство, любоваться его державной красотой и дышать его заповедным воздухом. Он никогда не отказывался помогать человеку, но только в той мере, чтобы вода оставалась чистой, красота непогубленной, воздух незасоренным, а жизнь в нем и вокруг него – неиспорченной.

Это прежде всего необходимо нам.

(По В.Распутину)

6 класс “Развитие речи” Изложение

Мы стоим у раскрытого окна, смотрим на речку Дарасунку, на источники, возле которых толпятся отдыхающие, лечащиеся. Ранняя весна, первые дни мая. На северном склоне сопок лежит снег, на южном расцветает багульник, наливает пахучие почки. Правильнее называть рододендрон, потому что багульник – по-местному чушатник – совсем другое. Тенькают синички, цвикают трясогузки, поют одинокие жаворонки.

За оградой санатория ветром сломало березку – мы успели напиться березового соку.

Розово пенятся кусты дикого абрикоса. Вчера на заброшенной пашне нашли свежие побеги дикого льна-долгунца. Спорили: вправду он дикий или одичавший? Куда ни ткнись – всюду загадка.

Мы отдыхали на местном курорте “Дарасун”, что по-бурятски означает “кислая вода”.

Забайкалье богато курортами, санаториями домами отдыха. Кука, Молоковка, Шиванда – их знают в нашей стране. Более трехсот лечебных источников насчитывает наша область. Скажем, Былыра лечит ревматизм, озеро Арей знаменито тем, что вылечивает экзему. Есть обобщающее слово у забайкальцев – “кислый ключ”. Таких неизведанных кислых ключей у нас сотни.

Хороший был отдых. Мы вспомнили, что наш край – край лечебных вод, удивительных мест отдыха. Витим, Шилка, Чара, Онон, Аргунь, Олекма – это рыба, притом самая благородная, каждый хребет – медведь, изюбр, сохатый, соболь.

“Край за Байкалом”, Писатель и Сибирь, Иркутск, 1986

ТЕКСТЫ ДЛЯ КОМПЛЕКСНОГО АНАЛИЗА

6-8 класс

Сибирское море.

Байкал…

Прекрасное и неповторимое озеро расположено почти в центре Азии на высоте 455 метров над уровнем моря.

О Байкале много написано, сняты интересные фильмы, о нем повествуют легенды и предания, и все-таки лучше один раз увидеть Байкал самому, подышать его чистым воздухом, испить студеной воды, полюбоваться несравненными восходами и закатами… и уже никогда не забыть эту первозданную красоту, величие и удивительную гармонию Байкала. Это уникальное творение природы, национальное сокровище и гордость России. Озеро молодое и древнее. Оно приковывает к себе внимание с тех пор, как человек появился на его берегах.

Русские пришли на Байкал летом 1643 года под началом тобольского казака Курбата Иванова, который собрал 75 “охочих, служивых и гулящих людей” и вышел к озеру. Проводником К. Иванова был тунгусский князь Можеуль. По словам Можеуля, в 1640 году “ходили по Ламе (по Байкалу) русские люди – казаки, а отколева те казаки пришли и давно ли по Ламе ходят, того не ведают..”. Курбат Иванов “со товарищами составил чертеж Байкалу и Байкал падучим рекам и землицам…и на Байкале, где мочно быть острогу”.

В 1646 году из Енисейского острога по рекам Енисею и Агаре пришел на Байкал атаман Колесников с отрядом казаков, в 1646 году им был заложен Верхнее-Ангарский острог. В 1648 году боярский сын Иван Галкин поставил на Байкале Баргузинский острог.

В 1655 – 1656 годах через Байкал в ссылку проезжал “ее истовый протопоп Аввакум Петров”. Природа Сибири, окрестности Байкала и само озеро поразили любознательного Аввакума. В “Житии” он писал: “Около ево горы высокие, утесы каменные и зело высоки, - дватцеть тысящ верст и больши волочился. А не видал таких нигде. Наверху их полатки и повалуши, врата и столпы, ограда каменная и дворы, - все богоделанно. Лук на них растет и чеснок, - больши романовского луковицы, и слаток зело… Птиц зело много, гусей и лебедей, - по морю, яко снег плавают. Рыба в нем – осетры и таймени, стерледи и омули, и сиги и прочих родов много. Вода пресная, а нерпы и зайцы великия в нем: во окияне – море большом…” Это было первое литературное описание Байкала.

Интересные сведения о Байкале оставил и Николай Гаврилович Спафарий, посол царя Алексея Михайловича в восточные страны (1675-1678 г.г.). Спафарий отмечает, что “Байкальское море неведомо есть ни у старых, ни у нынешних земнописателей, потому что иные мелкие озера и болота описуют, а про Байкал, которых толикая великая пучина есть, никакое воспоминание нет”. Беседы со старожилами, собственные наблюдения укрепили его в мысли, что “Байкал… для того можно называть морем, что величина его в длину и ширину, и а глубину велика есть. А озером можно называть для того, что в нем вода пресная, а не соленая.. а глубина его великая, потому что многажды мерили, сажен по сту и больше, а дне не сыщут… А вода в нем зело чистая, что дно видится многие сажени в воде, и к питию зело здрава”.

Из Байкала стремительно выносит воды река Ангара. Величественно это зрелище. Ширина Ангары у истока около километра, глубина около двух метров. Посредине реки – Шаманский камень, он представлял собой один из выступов Шаманского порога, скалистого основания Приморского хребта, когда-то соединявшего противоположные берега реки. Долина Ангары в этом районе молодая. Эвенки называют реку “Ынгара”, буряты – “Ангархар”, “Ангаргой”, “Анга”, что в переводе означает “просвет”, “проход”, “промоина”, “расщелина”, дословно – “раскрытая пасть”.

Для каждого, кто приезжает на Байкал, встреча с озером – это всегда огромная радость и громадное наслаждение. Тот, кто хоть раз побывает на Байкале, непременно постарается сюда вернуться, а уж запомнит его навсегда – такова притягательная сила уникального творения природы.

(По В.И.Галкиной)

Комментарий.

ОСТРОГ

1. Город, укрепленный частоколом.

2.Тюрьма.

ЗЕЛО (прост.) - очень, весьма.

ВОЛОЧИТЬСЯ (разг.) – тащиться, тянуться по земле.

ГУЛЯЩИЙ (разг.) - свободный от работы.

Задания.

1. Как вы понимаете выражение “охочие, служивые и гулящие люди”?

2. Найдите синонимы к словам и словосочетаниям: отколева пришли, падучие реки, ево, богоделанно, земнописатель, к питию зело здрава.

3. Переведите на современный язык описания Байкала у протопопа Аввакума и Спафария.

4. Ответьте на вопросы:

Почему текст назван “Сибирское море”?

Что нового вы узнали о Байкале?

Когда на его берегах появились русские?

Как шло освоение окрестностей Байкала?

Кто первым описал Байкал?

Откуда происходит название реки Ангара?

Почему Байкал называют национальным сокровищем России?

Байкал

Байкал – это уникальное творение природы, самое глубокое и древнее озеро планеты. В нем обитает большое число эндемиков, которые нигде больше не встречаются. Его длина составляет 636 км, средняя ширина около 20 км (от 24 до 79 км), наибольшая глубина 1642 м (средняя 744 м). Дно Байкала на 1167 м находится ниже уровня Мирового океана, а зеркало его вод – на 455 м выше. Объем озера составляет 23,6 тысячи км 3 . В Байкал впадает 336 рук и ручьев (постоянные притоки), а вытекает всего одна река – Ангара.

Байкал – это 20% мировых запасов пресной воды, притом очень чистой, холодной и богатой кислородом. В байкальской воде очень мало растворённых и взвешенных минеральных веществ, ничтожно мало органических примесей, много кислорода. Вода в Байкале холодная. Температура поверхностных слоёв даже летом не превышает 8-9°C, Температура глубинных слоёв – около 4°C. Вода в озере настолько прозрачна, что отдельные различные предметы видны на глубине 40 м. Чистейшая и прозрачнейшая вода Байкала содержит так мало минеральных солей (96,7 мг/л).

В Байкале обитает около 2600 видов и подвидов водных животных, более половина из них является эндемиками, то есть обитают только в этом озере. 27 видов рыб Байкала нигде более не встречаются. Рачок эпишура – эндемик Байкала – составляет до 80 % биомассы зоопланктона озера и является важнейшим звеном в пищевой цепи водоёма. Он является активным фильтратором, пропускает через фильтрационный аппарат воду, очищая её.

А.П.Садчиков

О Байкале из кн. «Голубые очи планеты» (Муранов)

Много есть озер на свете - больших и малых, глубоких и мелких, суровых и живописных, но ни одно из них не может сравниться с Байкалом, и нет другого такого водоема в мире, который мог бы соперничать с ним столь широкой известностью и громкой славой. И ни о каком другом озере не сложено так много легенд и сказаний, песен и стихов, поэм и рассказов. В них звучит не только большая любовь и почитание, но еще и нечто такое, что внушает уважение, подчеркивает величие, присущее только Байкалу и резко выделяющее его из всех озер земного шара.
О Байкале есть и древняя легенда, которую знает в тех краях и стар и млад.
Будто в давние времена там, где нынче плещутся воды Байкала и начинает свой бег стремительная река Ангара, жил суровый богатырь по имени Байкал с дочерью Ангарой, краше которой не было на свете.
Было у Байкала 336 сыновей. В черном теле держал их старик. День и ночь заставлял без устали трудиться. И сыновья работали не покладая рук. Они топили снега и ледники и гнали хрустальную воду из гор в огромную котловину.
То, что они добывали тяжким трудом, проматывала сестра Ангара. Она растрачивала собранные богатства на наряды и разные прихоти.
Однажды прослышала Ангара от странствующих певцов о жившем за горами юном богатыре Енисее, о его красоте и силе и полюбила его. Но суровый старик прочил ей иную судьбу, решив выдать замуж за старого богатого Иркута. Еще строже стал он стеречь дочь, спрятал ее в хрустальный дворец на дне подводного царства. Безутешно тосковала Ангара, плакала в подводной темнице, просила богов помочь.
Сжалились боги над пленницей, приказали ручьям и рекам размыть стены хрустального дворца, освободить Ангару. Вырвалась девушка на волю и бросилась бежать по узкому проходу в скалах.
Проснулся от шума Байкал, рассердился, бросился в погоню. Но где ему, старому, угнаться за молодой дочкой. Все дальше убегала Ангара от разъяренного отца. Тогда старик схватил каменную глыбу и метнул в беглянку, но не попал. Так и осталась с тех пор лежать эта глыба в месте выхода реки из озера, и зовут ее люди Шаманским Камнем.
Разбушевавшийся старик все кидал и кидал вслед беглянке обломки скал. Но чайки кричали каждый раз: «Обернись, Ангара, обернись!» И девушка ловко уклонялась от смертоносных отцовских посланцев.
Прибежала Ангара к Енисею, обняла его, и потекли они вместе к Студеному морю.
Легенда переплетается с былью. 336 сыновей Байкала - это притоки озера, большие и малые реки,
собирающие свои воды с территории более 550 тысяч квадратных километров, что примерно равно площади Франции.
Вытекает же из озера река Ангара - могучая, полноводная артерия, неустанно обновляющая озерные воды. Ширина потока около километра. Это про нее говорят буряты: «Разоряет дочка старика Байкала!»
(432 слова) (По А. П. Муранову. Голубые очи планеты)

Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Сформулируйте главную мысль текста, определите его стиль. Докажите свою точку зрения.
Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Известны ли вам легенды о городах, реках, озерах и т. д.? Расскажите одну из них.

Легенды Байкала

Ангарские бусы

Жил в давние времена могучий богатырь Байкал и была у него дочь – синеглазая красавица Ангара. Со всех окрестных земель собирал Байкал дань – ясак, а добродушная Ангара тут же раздавала все добро, накопленное стараниями отца. Как только ни пытался Байкал образумить дочь, но все напрасно. Только смеялась Ангара и приговаривала, что кому-нибудь богатства эти пригодятся, в хорошие руки попадут.

Но были у Ангары и свои сокровища. Хранила она их в голубой хрустальной шкатулке и никому ее не показывала. А потому никто и не знал, что же там прячет красавица. Только Байкал знал, что шкатулка та была доверху наполнена бусами волшебными. И стоило эти бусы достать, как загорались они необычными цветами и так ярко, что солнце меркло. Но не торопилась Ангара надевать эти чудо-бусы: для милого хранила девушка свои лучшие украшения.

Время шло, а никто сердца Ангары завоевать не мог. Печальна стала Ангара, невесела. Заметил это Байкал и догадался, что пора бы дочери и свадьбу играть. Оповестил Байкал всех богатырей, что хочет дочь замуж выдать. Много желающих породниться с Байкалом собралось, но всем отказала капризная Ангара. Не нашлось среди статных красавцев юноши ей по сердцу.

Однажды во владения Байкала приплыл очень нарядный струг, а привел его молодой красавец Иркут, которому тоже захотелось попытать счастья и получить Ангару в жены. Но и он не смог покорить сердца девушки. А вот Байкалу Иркут очень понравился. Устроил он в честь юноши богатый пир и обещал за него дочь выдать. Обрадованный юноша отплыл домой, а Байкал начал осторожно уговаривать дочь выйти замуж за Иркута.

Так наступило лето, а с ним и великий праздник силы и ловкости – Сурхарбан , на который собрались все окрестные богатыри. Свое мастерство показать прибыл на праздник витязь Енисей – потомок богатыря Саяна. Юноша сразу обратил на себя внимание: не было на празднике богатырей его сильнее, проворнее и лучше. А красавица Ангара и вовсе глаз с Енисея не сводила.

Совсем печальна стала девушка, когда закончился праздник. Разъехались гости, уехал и Енисей, которому дочь седого Байкала тоже приглянулась. Обеспокоился Байкал, уж не об Енисее ли Ангара тоскует, и спешно назначил свадьбу с Иркутом. Послал гонцов к зятю, а дочь, чтобы слову отцовскому не перечила, посадил в темницу.

Выскочил навстречу Ангаре Иркут. И его обошла Ангара, окрыленная встречей с Енисеем. Снова достала связку бус и бросила себе под ноги.

Наконец, увидела она Енисея. Достала из шкатулки самые красивые бусы и надела. Крепко обнял любимую Енисей, и пошли они вместе по голубой дороге.

Много лет прошло. Скала та, что Байкал дочери вслед кинул, так и стоит. Теперь называют ее Шаман-камнем . А где бусы ангарские упали, там города выросли. И по сей день города стоят, процветают и богатеют – вот такая сила волшебная у тех бус была!

(Шаман-камень

Считается, что Шаман-камень является местом обитания хозяина Ангары – Ама Саган Нойона. Здесь проводили свои обряды шаманы, а преступников оставляли на ночь. Если утром человека находили камне живым и здоровым, с него снимали вину и отпускали.)

Легенды Ольхона

Хозяин острова Ольхон

Есть на острове Ольхон Шаманская пещера. Когда-то там жил жестокий повелитель монголов Гэген-бурхан, брат повелителя подземного царства. Все островитяне Гэгена боялись. Люди знали, уж если выберется на белый свет этот беспощадный властелин, жди беды.

В это же время жил на Ольхоне и мудрый отшельник Хан-гута-бабай. Пристанищем ему служила гора Ижимей (гора Жима, мыс Ижимей) , которая считалась неприступной. Хан-гута-бабай власти Гэген-бурхана не признавал, во владения его никогда не спускался и по ночам жарил себе на ужин барана.

Сколько раз пытался грозный хозяин Ольхона подчинить себе мудреца-отшельника, все напрасно. Гора никого не пускала наверх. Стоило лишь воинам Гэген-бурхана начать взбираться на Ижимей, как на головы непрошенных гостей обрушивались огромные камни. Так и оставили в покое Хан-гута-бабая. Но случилось так, что у одной островитянки Гэген-бурхан казнил мужа. Долго плакала женщина и люто возненавидела повелителя монголов. Стала думать, как избавить свою землю от жестокого владыки. Придумала женщина пойти к Хан-гута-бабаю и рассказать ему, как страдают жители острова. Пусть он накажет Гэген-бурхана.

Сказано-сделано. Женщина отправилась в путь и очень скоро достигла вершины горы Ижимей. И вот что удивительно: ни одного препятствия не встретила молодая вдова на своем пути. А там, где воины Гэген-бурхана падали замертво, женщина прошла целой и невредимой. Выслушал островитянку Хан-гута-бабай и обещал помочь. Обрадованная женщина спустилась с горы и передала всем островитянам слова отшельника.

В одну из лунных ночей Хан-гута-бабай опустился на облаке на землю Ольхона. Припал к земле ухом и услышал стоны загубленных Гэген-бурханом невинных людей. Разозлился мудрец и попросил у духов о помощи: чтобы горсть земли Ольхона окрасилась в красный цвет, когда Хан-гута-бабаю это будет нужно. Утром отправился отшельник к Шаманской пещере. Разгневанный Гэген хотел с мудрецом расправиться силой, но испугался. Сошлись тогда два богатыря в честной борьбе, но не мог один одолеть другого. Равными по силе оказались богатыри. Условились тогда Хан-гута-бабай и Гэген-бурхан по-другому. Взяли по чашке, наполнили ее землей и договорились решить дело утром. Перед отходом ко сну каждый должен был поставить чашку у своих ног. У кого она утром окрасится в красный цвет, тому и уходить с острова.

Утром земля в чашке Гэген-бурхана окрасилась в красный цвет, и отдал правитель приказ своим монголам собирать юрты, навьючивать верблюдов. А ночью всех монголов со всем их имуществом подхватили подземные тени и перенесли за Байкал. Но многие бедные монголы остались. От них и произошли ольхонские буряты, которые сейчас населяют остров.

Гора Жима

Считается, что на горе Жима живут боги и духи. Воплощение духа горы – седовласый старец с бородой, который, говорят, помогает заплутавшим путникам найти дорогу домой

Легенда о белоголовом орле

В старину жил на Ольхоне могущественный царь шаманов. Узнал он, что где-то далеко в горах на юге появилась новая вера – буддизм и решил царь отправить в тот край своего сына. А чтобы юноше было легче добраться туда, царь превратил его в орла.

Разузнав все, о чем просил его отец, царский сын полетел домой. Он очень устал, проголодался, как вдруг заметил в степи павшую кобылицу. Поев падали, орел со свежими силами продолжил путь домой. Но отведав «нечистого» мяса, орел осквернил себя и уже не смог вернуть себе человеческий облик. Так юноша и остался большим белоголовым орлом, и с тех пор его потомки живут на Ольхоне.

На Ольхоне Белоголовые орлы вьют свои гнезда совсем близко к небольшим поселениям человека. А в одном и том же месте орлы могут гнездиться десятки, а то и сотни лет! К орлам на острове относятся очень почтительно. Считается, что орел понимает речь человека и за непочтительное отношение к себе жестоко мстит. Орла называют Большой Птицей, Князь-Птицей и даже Великим Отцом Ольхона – люди помнят и чтят легенду о царе шаманов и его сыне.

Легенда о мысе Бурхан

Давным-давно люди считали, что мыс Бурхан, известный также как скала Шаманка, состоит из золота и серебра. Многие пытались добраться до несметных богатств, но близко к скале подойти не могли. Днем и ночью хранила скалу эту старая шаманка. Она даже смотреть людям на скалу не давала, боялась, что золота и серебра в ней убавится. Насылала колдунья на людей гром и молнии, жить спокойно не давала.

Захотели люди избавиться от злой шаманки и призвали на помощь самых сильных и ловких богатырей и мэргенов – искусных охотников. Подготовили богатыри стрел несметное количество, луки сделали из самого крепкого дерева и кинули жребий, кому первому идти против шаманки.

Первым пошел богатырь Хоридой. Прицелился он и выстрелил. Стрела попала прямо в шаманку. Но каково же было удивление Хоридоя, когда шаманка встретила его со стрелой в руках! Отдала старуха стрелу богатырю и наказала никогда больше не возвращаться и стрелы напрасно не тратить. Выгоды ради вызвался Хоридой сразиться с колдуньей, потому и не причинили стрелы его вреда хранительнице скалы.

Вторым с шаманкой схватился богатырь Булагат. Нацелился он в голову шаманке и выстрелил. Но и его стрела не ранила старуху. Ради славы вызвался помочь Булагат, потому и его стрелы оказались бессильны против колдуньи.

Третьим против шаманки отправился охотник Эхирит. Равных ему в ловкости и меткости не было. Знал он, что его стрелы мимо колдуньи не пролетят. И правда. Выстрелил Эхирит и пронзила стрела грудь старухи. Испугалась старая колдунья и заплакала. Эхирит стал первым, кто коснулся тела шаманки, и за это должна была она богатыря покарать. Взяла шаманка стрелу Эхирита, сломала пополам и отбросила так далеко, что обломки стрелы свистели в воздухе с утра до самого вечера. Поразился Эхирит силе шаманки и предложил стать его женой. Отказалась старуха и исчезла. Не может стать женой охотнику та, которую охотник убить хотел.

Через некоторое время шаманка снова стала взывать к темным силам, чтобы загремели громы и обрушились на землю страшные молнии. На этот раз вышел из леса простой охотник и увидел, что это ненастье происходит по воле шаманки. Достал охотник лук и выстрелил старухе прямо в сердце. Пошатнулась колдунья и упала на землю. И сразу стало спокойно на земле, появилось солнышко, птицы запели, трава зазеленела, рабы заплескалась в реках и озерах. Так исчезла злая шаманка, а все ее золото и серебро пошло на пользу.

Шаманку люди похоронили и поставили на верх ее могилы камень весом с большую скалу. А на скале той написали, что лежит здесь злая шаманка, что насылала на землю гром и молнии. И про охотника того не забыли написать, что избавил народ от жестокой старухи. А когда на Ольхон буддизм пришел, и вовсе люди эту скалу переименовали. Стала скала Шаманка мысом Бурхан, что в переводе означает «Бог», «Будда».

Легенда о долине камней

В давние времена жили на Байкале два могущественных шамана: Белый и Черный. И затеяли они большую битву не на жизнь, а на смерть – битву за власть над всем миром. Но сколько ни бились два могучих колдуна, никак один не мог победить другого, так как по силе равны они были друг другу.

Тогда созвали шаманы под свои знамена всех, кого могли – от Великих воинов и Совершенных магов до обычных крестьян. Великая битва длилась три года, три недели и три года. Даже закат побагровел от пролитой крови. Но опять не смогли шаманы одолеть друг друга.

Рассердились Высшие Силы на глупость шаманов и решили положить этому конец: Шаманов превратили в две скалы, стоящие напротив друг друга, а воинов – в каменные изваяния. Так появилось удивительное место на Байкале – загадочная Долина Духов в Тажеранских степях, плато, заполненное сотнями тысяч каменных столбов.

Призрачная конница

Много столетий назад жил на Байкале грозный и жестокий правитель Хасан Чосон. Многие народы он себе силой покорил. И земли далеко за Байкалом Чосон хотел к своим владениям присоединить. Но далек был путь туда, и все не решался правитель со своим войском в поход отправиться.

В один год зима выдалась настолько суровой, что все озеро покрылось толстым слоем льда. Идти по нему стало не опасней, чем по твердой земной поверхности. Хасан Чосон решил воспользоваться такой удачей и напасть на эвенкийские племена, жившие далеко за Байкалом. Правитель собрал несметную армию и отправился в поход.

Чтобы сократить путь, Чосон решил пересечь Байкал поперек и направил конницу по льду озера. Но не тут-то было! Боги разгневались на жестокого царя. Когда армия Чосона дошла почти до середины Байкала, лед треснул, и тысячи воинов пошли ко дну.

С тех пор в тумане Байкала можно увидеть очертания скачущей конницы. Это воины Чосона пытаются сделать то, что им не удалось сделать при жизни – перейти озеро.

Омулевая бочка

Давным-давно два ветра-богатыря Култук и Баргузин были закадычными друзьями. Любили великаны друг к другу в гости ходить – повеселиться, поиграть. А для забавы была у них игрушка – чудесная омулевая бочка. Сила у этой бочки была необыкновенная: куда она поплывет, туда и омули косяками тянутся, как будто в бочку просятся. Забавляла игрушка великанов. Как сойдутся богатыри, как начнут ее кидать, и смотрят, у кого за бочкой больше рыбы пойдет.

Так бы и играли великаны чудесным подарком, да влюбились оба в Сарму – горную богатыршу, хозяйку Малого моря. Сильная, волевая Сарма стоила двух богатырей сразу. Потому так и хотелось им обоим великаншу в жены себе взять. Отправил Баргузин сватов к Сарме, отправил сватов и Култук . Решили друзья, пусть богатырша сама выберет, кого из них двоих мужем назвать.

Однако Сарма замуж не торопилась. Отправила она сватов к богатырям обратно и поставила условие: кто быстрее ее желание исполнит, тот и станет мужем великанши. А желание-то было непростое, требовала хитрая Сарма омулевую бочку, чтобы и ее Малое море рыбой кишело.

И затеяли Баргузин с Култуком кутерьму! Каждый норовил бочку отобрать, чтобы первому к Сарме явиться. Но не тут-то было. По силе богатыри равными оказались. Схватили оба бочку, да так и застыли: ни тот, ни другой бочку высвободить не может. Только схватились богатыри снова бороться – глядь, а бочка пропала! Поискали, пометались разъяренные ветры-богатыри, да успокоились. Решили подождать, когда бочка вверх всплывет. Шли дни, месяцы, а бочка все не появлялась. Потом от самого Байкала узнали богатыри, что это он бочку забрал и спрятал в своих глубинах, чтобы совсем ветры-великаны не рассорились.

Сарма сначала ждала, чем закончится состязание. А как узнала, отправила богатырям весточку, что замуж она не пойдет и омулевую бочку сама как-нибудь достанет. Так и рассорились с тех пор два друга – Баргузин и Култук . Теперь каждый своей дорогой ходит. А если по старой привычке и делают набеги в одну сторону, то по очереди, чтобы друг с другом не встречаться. Стыдно великанам, что так оплошали с бочкой.

Говорят, что бочку Сарма все-таки достала. Поиграла-поиграла, да выбросила. Бочку ту рыбаки нашли. Обрадовались, сети поставили. Рыбы в ту сеть попало видимо-невидимо. Не смогли рыбаки сеть вытащить, разрезали. Второй раз поставили рыбаки сети. Снова сеть была рыбой полна. И опять не смогли они ту сеть вытащить. Вернули тогда рыбаки омулевую бочку в море. Сразу подхватил волшебную игрушку Култук , закинул далеко-далеко, а там уже и Баргузин ее ловит.

Так люди помирили ветров-богатырей и с уловом хорошим пришли. А на Байкале с тех пор особо рыбным пролив Малое море считается. Хорошо Сарма позабавилась, много рыбы в свои владения приманила!

Сарма

Сильный шквалистый ветер из долины реки Сарма, впадающей в Малое Море. Может непрерывно дуть несколько суток, а скорость его достигает 60 км/ч. Чтобы уберечь от Сармы крыши домов, жители поселка Сарма привязывают их к земле.

Баргузин

В старину его называли «баргуджин», «полуночник». Мощный восточный ветер. Дует несколько часов, а его скорость достигает до 20 км/ч.

Култук

Ветер с южной оконечности Байкала. Несет штормы, дождливую погоду и туман на гольцы Хамар-Дабана.

Ушканьи острова

Уже никто и не помнит, как давно это было. Был тогда Байкал тихим и спокойным. Лишь изредка рыба плескалась, зеркальную гладь воды беспокоила. Но однажды навалилась на Байкал страшная буря. Того и гляди озеро из берегов выйдет. Рассердился Байкал на бурю, а она знай себе гуляет по гребням волн, что высотой со скалу стали. Хвасталась она, что великое озеро расплескает и осушит как лужу.

Расправил свои могучие плечи Байкал и стал бороться с бурей. Скалу за скалой начал воздвигать вокруг себя, а за скалами – высокие горы. Испугалась буря, позвала на помощь ветры Баргузин и Култук. Силы у нее прибавилось. Но и Байкал на хитрость пошел: преградил он буре путь подальше от берега. Со дна озера стали подниматься скалы. И столько их поднялось, что стали они солнце заслонять. Ударится буря о скалы и на берег уже слабая приходит. С тех пор так и стали скалы Байкал охранять: назло бурям, на радость берегам.

А скалы, что посреди Байкала возникли, стало заносить илом и песком. Так превратились они в острова. Один из островов тех был больше других, и рос на нем лес. А ягод там было – тьма! И багульник цвел, и цветы всякие. Зимы на этом острове не было. Кругом снег, льды, а здесь все цвет, и ягоды наливаются. Узнали про этот остров ушканы – зайцы по-сибирски. Перебрались туда жить, расплодились и соседние острова заняли. Люди мешать им не стали. Охотники на остров не заходили, а если кто чужой за добычей заглядывал – тут же его выгоняли.

Интересно, что зайцами в России называли и морских тюленей. Увидев на островах много байкальских нерп, люди стали называть острова Заячьими. А затем это название стали произносить по-сибирски – Ушканьи. Так с тех пор острова Ушканьими и остались. А нерпы на Ушканьих островах так и живут. Это одно из немногих мест, где можно увидеть уникальных байкальских тюленей в естественной среде. Высаживаться на острова запрещено, а вот полюбоваться, как нерпы нежатся на солнышке, может каждый желающий.

Как остров образовался.

Не все правда, что в сказаниях молвится. Ходили раньше разговоры, что, мол, все создано богом, как в писании сказано. Кто верил тому, а кто и не верил. Больше всего народ не верил тем сказкам. Попы на это сердились, анафемой проклинали, а что толку: проклятие не дым, - глаза не выест. Вот возьмем наш , он островом зовется. Откуда он взялся? У бога столько бы сил не хватило, чтобы с неба его опустить. Значит, не с неба он свалился, а от самой природы взялся.
Когда появился, то все места здесь были залиты водой и ни одного островка не было. Прошло с миллион лет, вода установилась, в рыба начала водиться, кругом леса зашумели - словом, настоящая жизнь здесь началась. После этого на начали дуть сильные ветры, да такие сильные, что от них весь , как в котле, закипал. Волны до самого дна доходили, откуда весь камень и песок гнали к берегу. Но до самого берега камни волной не догонялись, они зацеплялись за подводную скалу. Волны работали много лет, все гнали и гнали к сакле камень и песок. И так у той скалы намыло целую гору, большую, широкую и длинную. Другие волны ту гору размывали и помаленьку делали ее ровной. От этого и остров взялся. Старики говорят, что годами выше, а годами ниже бывает. Это от того, что на скале стоит. Когда скалы размываются, остров немного садится, а когда под скалами много воды подопрет, он малость подымается. Сначала они думали, что тут какая-то нечистая сила работает, а потом сами уверились, что это все от ветра зависело. Вот и поверь попам, что остров богом создан. Почему же он тогда посередь его не сотворил, где скалы нет? На то попы молчат, и в святом писании про то не сказано. Что все за неделю богом создано, про это говорят те, кто думать не хочет, или тот дурман им выгоден.

Записано от Георгия Максимовича Шелковникова, о. Иркутской области, 1936 г.

Как появилась .

Было это очень давно, так давно, что тех древних людей, которые тогда жили, сейчас и в помине нету. Вся Сибирь была покрыта льдом, и те люди бродили только по маленьким островкам и кое-где находили себе пропитание. Потом льды стали таять, островков появилось больше, постепенно они начали соединяться, и получилась большая земля.
Год от года в Сибири становилось теплее, холода все дальше к Ледовитому океану отступали, и люди почувствовали большое облегчение. Раньше они ели только одну рыбу, которая водилась в озерах между островками, а теперь после ухода льда размножились звери и птицы, и человек стал привыкать к мясу.
Посреди Сибири в большой котловине появилось море, прозванное , и это море стояло в своих берегах. Никуда оно своей воды не девало, и к нему не подходила ни одна речка.
Скучно стало ему, тоска его начала грызть: ни днем, ни ночью словом перемолвиться не с кем. Какая же это жизнь, одинокому, скалы и те рядышком растут, им и то веселее. Тосковал, тосковал , начал силы свои терять и сохнуть. А в это время в горах покоилось много воды. Много лет таяли льды и снег, и вода никуда не уходила. И воде тоже надоело стоять на одном месте. Но вот случилось землетрясение, вода с гор и гольцов прорвалась к и подняла его высоко-высоко. Вода размыла горы и наделала много падей, и с тех пор потекли по ним ручьи и реки в море.
Ожил , веселее ему стало, в погоду гребни заулыбались, вздохнуло море полной грудью. Жить бы ему так да жить, но, видно, не привык он к спокойствию. Разбушуется ни с того ни с чего, разойдется, как богатырь, и всем тошно приходится. Скалы подмоет - они в воду рушатся, деревья с корнем выворачивает - к себе берет, берега смывает - и себе мягкое дно стелет. Хотели его маленькие речки и ручейки уговорить, чтобы он вреда никому не чинил, но не слушался грозный седой старик, не унимался. Тогда речки и ручейки принатужились, собрали по капле всю воду с гор и всей слой навалились на старика, чтобы не держал он их воду в плену и дал ей выход к другим морям и океанам.
Сила в тех ручьях и речках было большая, чем в самом . Сколько он ни держал их у себя в берегах, которые он обнес скалами и высокой стеной леса, но удержать не мог. От тяжести воды, которая пришла от ручьев и речек, дно Байкала около Саян начало опускаться. Вода просочилась глубоко под дно, до самых белых камней. Камни эти, как известка, закипели и прорвали берег, разломали скалы, и повалила вода вниз по долине, сделала себе широкую дорогу.
Увидел старик , что богатство его уходит, рассердился и бросил в провал большой камень. Провал тот камень проглотил. Старик больше прежнего бросил камень, и тот ушел под воду. Тогда он бросил последний камень, который теперь видно, но обессилел и затих. Подумал старик, что ничего ему теперь не сделать, и смирился. А вода тем временем шла и шла по провалу и прорвалась до самого океана.
Видят речки и ручьи, что старик запечалился, сказали ему: "Не горю, наш отец, пока мы живы и ты будешь сильным". С тех пор прошло много лет. На берегу поселились буряты. Они идут от людей, при которых случился провал. Провал буряты называют ангарой, потому и реку, которая идет от провала. они до теперешнего времени зовут .

Почему Баргузин в другую сторону потек.

Мой дед первым поселился в деревне Толстихино, когда в самом Баргузине всего три домика стояло. Дед тут прожил лет восемьдесят, отец жил лет около сотни, да я вот живу девяносто четвертый год. Словом, вся наша родовая здесь давно живет. Все мы умели по-бурятски и по-тунгусски разговаривать. Это от дедушки к отцу перешло, а от него ко мне. От бурят и тунгусов они слыхали, как раньше наша река Баргузин текла, от них сызмальства и я перенял и, что запомнил, вам расскажу.
Раньше, шибко давно это было, река Баргузин текла не к , а из в Ледовитый океан, а потом она повернула назад и начала бежать туда, откуда она выходила. Не богом то было сделано, на то воля земли была. Случилось это так: стоял Байкал, стоял, кругом него горы превысокие, нигде на Земле выше них нету, и между этими горами вода все копилась и копилась. В горах лед со снегом таял, дожди шли, все это стекало в . Воды в нем поднялось много, покрыла она половину гор, и дальше ей деваться некуда было, а горные реки все сливали и сливали свою воду в море. И вот в один день одна гора не выдержала, лопнула. Прорвалась вода и потекла через нее в . Всю тайгу она смыла, от горы до горы ровное место сделала и дошла до самого Ледовитого океана. Тогда в много воды держалось, река текла широкой и глубокой, а когда ее поменьше стало, она начала собираться в узкое русло. Текла, текла вода по реке и затопила весь берег у океана, там холода стояли большие, и начали от той воды расти ледяные горы. Сначала вода их прорывала, потому что в ее много было, а поизбавившись, вода силу потеряла. По прошествии многих лет ледяные горы не дали воде из идти прямо в океан. Намерзший лед все ближе и ближе начал подходить к Байкалу. Река с каждым годом становилась короче и замывала свою вершину. Под конец она до того замыла свою долину, по которой текла в первые годы, что долина поднялась выше . Вода перестала бежать из в нее, а в старое русло в это время начали другие речки из гор и гольцов бежать. Деваться той воде некуда было, повернула река назад и пошла к . Когда вода шла к океану, в долину нанесло много ила, лес весь на дне реки погнил. Река стала узкой, берега стали широкими. Теперь, где река Баргузин идет, все место долиной зовется, и нет богаче края, чем эта долина. Когда тунгусы с баргутами в долину пришли, река уже бежала в Байкал, вместо прежней широкой реки текла узкая, по ней охотники спустились к мору. Долина успела зарасти тайгой, расплодились звери и птицы, и стала она красивее, чем до появления реки. потому потом в эти места буряты и русские пришли, и деде мой здесь поселился.
Жили тут и баре, к примеру, Карлыч (М.К. Кюхельбекер) шибко любил такие рассказы, он и у меня их себе на бумагу брал. Только не знаю, пошли ли они в книги. Он тут много писал и при Муравьеве все деревни обходил. Жалко, что я неграмотным жизнь прожил, а то я его книги хоть перед смертью почитал. В бога-то он не шибко верил и на царя не надеялся, он тут больше с нашими мужиками водился, и за то ему спасибо - от хворобы лечил. Ему такие рассказы о старине сподобно было рассказывать, и нам он не говорил, что мы перед богом грешны.

Записано от Ивана Николаевича Щеглова, с. Толстихино Баргузинского аймака БурАССР, 1937 г.

Красавица Ангара.

Давным-давно жил в этом крае один могучий седой богатырь . Не было во все стране равного ему по силе и богатству. Суровый он был старик. Как рассердится, так и пойдут горами волны, так и затрещат скалы. Много рек и речушек было у него на посылках.
Была у старика Байкала единственная дочь - Ангара. Первой красавицей она слыла во всем свете. Очень любил ее отец-старик. Но строг был отец к ней и держал ее взаперти, в недоступных глубинах. Не давал ей старик даже наверх показаться. Часто-часто тосковала красавица Ангара, думая о воле...
Прилетела раз на берег чайка с : села на один из утесов и стала рассказывать о житье-бытье в привольных енисейский степях. Рассказывала она и о самом красавце , славном потомке Саяна. Случайно подслушала этот разговор Ангара и загрустила... Услыхала она о Енисее и от горных ручьев и еще более заскучала.
Решила наконец Ангара сама повидаться с , но как вырваться из темницы, из крепких высоких стен дворца?

Взмолилась Ангара:
Ой вы, тэнгэринские боги,
Сжальтесь над пленной душой,
Не будьте суровы и строги
Ко мне, окруженной скалой
Поймите, что юность в могилу
Толкает запретом Байкал...
О, дайте мне смелость и силу
Раскрыть эти стены из скал.

Узнал о мыслях любимой дочери , запер ее еще крепче и стал искать жениха из соседей: не хотелось ему отдавать дочь далеко. Выбор старика остановился на богатом и смелом красавце Иркуте. Послал за Иркутом. Узнала об этом Ангара и горько-горько заплакала. Умоляла старика отца, просила не отдавать за Иркута: не нравился он ей. Но и слушать не хотел, еще глубже спрятал Ангару, а сверху закрыл хрустальными запорами.
Пуще прежнего взывала Ангара о помощи. И решили ручейки и речки помочь ей. Стали они подмывать прибрежные скалы
Близилась свадебная ночь. Крепко спал в эту ночь старик . Ангара взломала запоры и вышла из темницы. А ручейки все рыли и рыли. И вот проход готов. Ангара с шумом вырвалась из каменных стен и помчалась к своему желанному .
Вдруг проснулся старик : что-то недоброе увидел он во сне. Соскочил - и испугался. Кругом шум, треск. Понял он, что случилось. Рассвирепел. Выбежал из дворца, схватил с берега целый утес и с проклятием бросил его в беглянку дочь.
Но поздно... Не попал. Ангара была уже далеко.
А камень так и лежит до сих пор на том месте, где прорвала утесы Ангара. Это и есть Шаманский камень.
Старик мечтает до сих пор догнать беглянку, и если Шаманский камень сдвинуть с места, то выпрыгнет из берегов и настигнет свою дочь, затопив все на пути своими водами.

Никула охотник.

В том месте, где Ангара берет свое начало из , где и теперь торчит из воды Шаманский камень, там раньше была цветущая долина, отгороженная от моря огромной-преогромной скалой. Во всю долину тянулся богатый город, а кругом него были поля с вечнозелеными цветами, густая тайга, реки и озера. Чего только не водилось в тайге, всякая живность сама в город заходила.
Жили люди и горя не знали. всех рыбой вдосталь кормил, в степях стада коров паслись, табуны коней гуляли, из тайги охотники ворачивались с богатой добычей.
Славились байкальские люди своей добротой, хлебосольством, красивыми дочерями, выносливыми скакунами и самым ценным в мире баргузинским соболем. Все женщины ходили в дорогих шубах, которым бы завидовали жены королей и царей. Но здесь никто никому не завидовал, все могли носить, что хотели, и есть, что душа желала.
Долго так жили байкальские люди, ни нужды, ни горя не знали, плохого слова друг другу не говорили. Когда хорошо живется, то и ссора не к душе. Кто знает, может, они так бы жили и жили много лет, до скончания жизни на земле.
Но тут на их горе завелся на острове Ольхоне Змей, который понавадился каждый день прилетать к байкальцам и уносить добычу. То корову скрадет, то коня стащит, то крышу с дома сорвет, то каменную стену повалит, а то и богатый дом разорит и хозяина с сумой пустит.
Наглел Змей с каждым днем, много магазинов он разграбил, много добра к себе перенес, а еще больше всяких ценностей попортил. До того жадный был Змей, что просто сказать трудно.
Загоревали горожане, запечалились все от мала до велика. Никакого спасения от лютого змея не стало. Созвали сход, и пришли мужи города высказать свое решение. Порешили так: собраться всем, кто может что в руках держать, и пойти против лютого Змея войной, поймать его, сжечь и пепел по ветру пустить. Сказано - сделано.
Начали кузнецы пики ковать, наконечники делать, луки гнуть, стрелы точить. Несметное количество всего понаделали. Ну, думают, не устоит против них Змей. Пришло время открыть войну против Змея лютого.
В городе всем управлял князь, имени его никто не помнит, но был он мудр и постоянно заботился о своих людях. Снова собрал он всех и сказал такое слово:
"Вот, люди добрые, мое вам наказание перед тем как со Змеем сразиться: за город свой стойте так, как за дом родной, побьем Змея, тогда каждому из вас почет и уважение, не побьем - горе горькое нам мыкать из века в век. Благословение примите от жен ваших, матерей и дочерей, за честь их силы своей не жалейте".
Зазвонили колокола, забили барабаны, князь снова сказал:
"Не будем ждать ворога у своего порога, возьмем его на Ольхоне, в его же палатах".
Только он промолвил такие слова, страшный ветер поднялся, все кругом зашумело, тайга заговорила. забушевал, тучи начали над головами низко проплывать. Словом, жутко стало, хуже, чем на войне. Там ведь знаешь, что перед тобой человек драться будет, а тут черт не черт. змей не змей, а какое-то чудовище, но только звали его Змеем.
Не успели еще горожане в руки оружие взять, как стали валиться на землю, оглохшие от шума, который поднял Змей. Через день байкальцы очнулись, и князь их снова призвал на площадь.
"Нет сильнее силы человека, поборем мы Змея лютого".
Всем горожанам он дал срок, чтобы лучше снарядиться на войну со Змеем. Собирались долго и вот порешили выступить.
Змей не стал ждать встречи у себя в палатах, как только он узнал, что князь свои войска подготовил против него, он сам первым выступил. Прилетел он к байкальцам и начал валить дома, закидывать улицы камнями, убивать всех, кто попадался ему на глаза.
На этот раз горожане не испугались, они с оружием в руках выступили против лютого Змея. Долго бились городские люди со Змеем, по одолеть не могли. Много лучших мужей тут полегло, а Змей с перебитыми костями все же улетел к себе на Ольхон.
Не прошло и месяца, Змей поправился и снова прилетел к байкальцам за добычей. Видит князь, что не одолеть им Змея, решил он встретить его с разными почестями. Встретил и говорит ему:
"Не зори ты нас, а лучше скажи, что тебе надо, и мы все сами будем давать.
"Коли так, - ответил Змей, - то вот вам мой сказ: каждый месяц будете мне давать по девушке, а ежели не будете, то сам буду брать по две".
Князь согласился, что же ему оставалось делать. Выбрали они на первый раз девушку, что славилась по городу своей красотой, и отдали ее Змею поганому. Змей получил девушку и месяц не появлялся в городе, сдержал свое слово, в долине стало тихо, зажили горожане спокойно и подумали, что на этом дело и кончится.
Вот как-то князь сзывает всех горожан на площадь и говорит:
"Послушайте меня, люди добрые, тишина наша жизнью куплена. Обещал я Змею каждый месяц по девушке отдавать. Коли не сдержим это слово, то порухи больше будет, не дождаться нам Змея лютого погибели".
Запечалился народ, кому же охота отдавать родное дите на поругание. Но делать нечего, со Змеем шутки плохи.
Вот настала очередь до дочки князя. Плакали князь с княгиней три дня и три ночи. Прилетел Змей, увидел ее и удивился. Такой красавицы он еще никогда не видел. Не стал он глотать княжну, взял ее себе в жены, посадил на крылья и полетел на Ольхон.
Не отходит от нее Змей ни днем, ни ночью, все ласкает ее и любуется. Уж больно по душе она ему пришлась. Вот как-то она сидит со Змеем и спрашивает его:
"Есть ли кто сильнее и храбрее тебя, есть ли такой человек, чтобы одолеть тебя мог?"
Не хотел Змей выдавать свою тайну, но выдал.
"Есть такой человек, он живет почти рядом с твоим отцом и боюсь я с ним поединка, не одолеть мне его".
"Кто он такой?" - допытывалась княжна. Долго таился Змей, но признался:
"Тот человек - Никула охотник. Вот уже несколько лет он ходит по тайге, никак у него времени нет зайти в город. Если бы он жил дома, то не видать бы мне тебя, не владеть бы мне другими красавицами".
"Откуда ты знаешь о его силе?"
"Не раз сам видел, как он деревья с корнями валит, как от его свиста скалы разламываются, как на его крик звери к нему сбегаются. Все его слушаются, все тут ему подвластно".
"Почему же он в городе не живет?"
"Князь его обидел, вот он и покинул родной дом, оставил только в нем мать-старушку и отца-старика". Княжна долго не думала, стала проситься у Змея сходить в гости к отцу, поклониться матери родной, поцеловать сестру малую.
"Не пущу тебя одну, обманешь меня", - заупрямился Змей. "Вот если хочешь, то я сам тебя к отцу доставлю и буду караулить около дверей. Коли задумаешь скрыться, то зло всему городу учиню и семью твою изведу".
"Хорошо, Змей, согласна я на все".
Мигом доставил он ее в родной город и опустился прямо к отцовскому крыльцу. Княжна не мешкала, к отцу упала в ноги и говорит:
"Идол поганый Змей не самый сильный, боится он как огня Никулу охотника. Попроси у Никулы за обиды прощения, пусть вернется в город, встретится со Змеем и расправится с ним раз и навсегда".
Князь от радости не знал, что и делать. Княжну он не стал задерживать, отпустил, а сам тем временем раздумывал о том, как бы ему уговорить Никулу охотника, чтобы он побил Змея лютого.
Пошли в тайгу на поиски Никулы охотника самые бедные мужики. Нашли его и сказали, чтобы сердца на город он не имел, а народ просит сослужить ему добрую службу.
Как услыхал Никула, что город его в беду попал, он сразу же вернулся к отцу с матерью и разузнал подробно, кто такой завелся, что покоя городу не дает. Ему все подробно рассказали. Никуда никому ничего не сказал, только сжал кулаки покрепче, крякнул и лег спать.
Спит Никула-охотник богатырским сном. Спит день, другой, а на третий встал, поел вдоволь и пошел к Байкалу, караулить, когда Змей лютый за добычей придет.
Прошел месяц. Никула глаз с неба не сводит, землю всю кругом осматривает. Вот видит он однажды: летит Змей над Байкалом, от взмахов крыльев волны, как горы, поднимаются, скалы звенят, лес разбушевался, будто кто его под корень рубит. Увидел Змей Никулу и сразу пыл приуменьшил, задумал с ним в сговор вступить.
"Садись тут! - крикнул ему Никула, - хватит тебе разбоем заниматься".
От этих слов Змей чуть не оглох. Куда уж ему перечить. Сразу спустился к Никуле.
"Не шибко ори! - закричал на Никулу Змей - Ты мне не перечь, давай будем братьями, вся добыча в дележе на нас двоих пойдет".
"Как смеешь мне ты говорить! - крикнул ему Никула - Разбой кончай! Если по честному жить не хочешь, то убирайся куда глаза глядят, но добрым людям на глаза не показывайся".
Змей зашипел, выпустил когти и набросился на Никулу охотника. Три дня и три ночи боролся Никула охотник с лютым Змеем, трое суток дрожала под ними земля, валились камни и деревья, бушевал Байкал, кричали птицы и звери. Схватка шла не на жизнь, а на смерть. Кровь рекой текла между скалами, вода в Байкале начала от нее краснеть.
Видит Никула, что придется ему нелегко. Змей силен и хитер, и послал он свою вещую птицу, чтобы она всех в городе предупредила, что скоро будет потоп. Когда Никула увидел, что люди покинули город, собрал он все силы, поднял скалу, что охраняла долину от байкальской воды и бросил прямо на Змея. Змей испустил дух.
В это время Байкал кинулся в долину и пробил себе выход к океану. И теперь на месте той долины бежит Ангара, а затопленный город возродился на ее берегах. Только один Шаманский камень, что откололся от брошенной Никулой скалы, остался свидетелем тех далеких-далеких лет.

Записано от Корнея Кирилловича Ласкутова, 1971 г. рожд., малограмотного., п. Нижнеангарск Северо-Байкальского аймака БурАССР, 1939 г.

Откуда взялось название « ».

Русские давно слыхали, что где-то посреди Сибири есть огромное озеро. Но как оно называется, никто про то не знал. Когда русские купцы, а потом казаки за Урал перевалили и стали к большим рекам Оби и Енисею подходить, они узнали, что вокруг озера, которое денно и нощно кипит, люди живут. Узнали те русские, что то озеро богато рыбой, а по берегам разные звери ходят, да такие дорогие, которых в свете больше нигде нету. Стали казаки и купцы торопиться к тому морю-озеру, шли, не спали, коней не кормили, не знали, когда день кончается и когда ночь начинается. Каждому охота было первому к озеру попасть и посмотреть, какое оно есть и почему оно кипит без отдыху.
Шли те купцы и казаки к морю долго, несколько лет, много их дорогой поумерло, но живые все-таки дошли и увидели перед собой Шаманский камень. Он им дорогу перегородил, свет закрыл. Ни вправо, ни влево от него отвернуть нельзя, кругом такие горы, что закинешь голову шапка слетает, а верхушки не видно. Покрутились казаки с купцами около Шамана-камня и подумали, что не пробраться им к морю, а сами слышат, как оно шумит, вздымается и о скалы бьется.
Загоревали купцы, опечалились казаки, видать, вся их длинная дорога пропала ни за понюшку табаку. Отъехали они назад, шатер разбили и стали тяжкую думу думать, как же им Шаман-камень перевалить или горы объехать. Горы им не объехать - море проглотит. Так остановились казаки с купцами и стали жить недалеко от моря-озера, а на берег никак не попадут.
Долго им тут пришлось жить, может быть, и кости там их сгнили бы, но тут на их счастье подошел к ним неведомый человек и назвался бурятом. Русские начали его просить, чтобы он их провел на берег, обвел кругом моря и показал им дорогу на землю, где они еще не были. Ничего бурят им не сказал, он сложил свои ладони в трубочку, потом поднес их к лицу и пошел в лес. Русские не стали его задерживать, отпустили с богом. Снова опечалились купцы и казаки, как же дальше быть, не миновать, видно, смерти им. Так жили они долго ли, мало ли, никто ни дни, ни месяцы не считал. Отощали и осунулись купцы с казаками, хуже прежнего горе их обуяло. Хотели они уже с последними силами собраться и назад идти, но тут снова пришел тот бурят и сына своего привел, сказал:
"Не обойти мне с вами Байгала - стар я стал, не обогнуть мне Камень-шаман - года давно ушли, берите сына, у него глаза светлые, а ноги оленьи".
Ушел старик в тайгу, а сын повел русских новой дорогой, вывел их на берег моря и сказал:
"Байгал".
Русские спросили его, что это такое, он им ответил:
"По-нашему значит огненное место, здесь раньше сплошной огонь был, потом земля провалилась и стало море. С тех пор мы зовем наше море Байгалом".
Русским это название понравилось, и они тоже стали называть это море .

Записано от Е.И.Сороковикова-Магая, 1946 г.

Ушканьи острова.

Кто может знать, когда это было? Да никто, пожалуй, не помнит. Много годов с той поры утекло, на равнинах за это время горы выросли, на низинах глубокие озера разлились, на камнях лес вырос. Стоял в ту пору Байкал спокойно, так тихо, что вода не шелохнется, как зеркало, от берега и до берега гладь блестела. Иногда только утром рано, на зорьке, рыба плескалась. Но Байкал на то не сердится, любит он разную живность и, как отец, дает ей пищу.
Долго ли в тиши и неге жил , о том только он один знает. И вот нежданно-негаданно навалилась на Байкал страшная буря. Такой бури еще Байкал не видывал. Покрылась вода Байкала страшными пузырями, стал, кажется, он выше прежнего и норовит разлиться по прибрежным падям и низинам. Осердился старик Байкал на бурю и сказал:
"Не зли меня, не одолеть тебе старика, не разогнать тебе по сторонам мою светлую водицу, не осушить тебе мой дом родной".
А буря и слушать старика не хотела. Знай, гуляет себе и гуляет по гребням волн, которые поднялись уже с высоту скал.
"Не справиться тебе, старик, с моей силой", - говорит буря, - "я моря и океаны вздымаю, тайгу валю, вековечный лес корчую, скалы рушу, а тебя расплескаю, как лужу, осушу, как каплю".
После таких дерзких слов Байкал пришел в ярость. Зло силы придает. Расправил свои могучие плечи Байкал, вспомнил он про своих сыновей и дочерей, набрал силу в свою богатырскую грудь и давай бороться с бурей. Скалу за скалой начал воздвигать вокруг себя, за скалами стали горы подниматься. Видит буря, что со стариком шутки плохи, и так просто его не одолеть, призвала она себе на подмогу ветры Култук и Баргузин. Силы у бури сразу прибавилось. Тогда Байкал на хитрость пошел и начал путь буре преграждать подальше от берега. Со дна, стали подниматься скалы, их столько поверх воды поднялось, что солнце заслонять они начали. Ударится со всей силой буря о скалы и назад откатывается, на берег уже она слабая приходит.
Вот так и появились в скалы назло бурям, на радость берегам, которые они охраняют. Ну, а раз скалы появились, то потом их позаносило песком и илом. Из года в год скалы обрастали и так разрослись, что превратились в острова. Вот такой один остров и прозвался Ушканьим. Почему его так назвали? Про это я вам сейчас расскажу. Остров этот удался больше других, на нем скоро появился лес: сосняк, березняк, листвянка, осинник, а кустарнику и названия нету. Ягод тут родится столько, что хватит на всю байкальскую воду кисель ягодный сварить. А еще богат остров багульником и цветами. Под осень на острове от аромата дыхание захватывает.
На острове свой климат, своя погода стоит, и нигде такой вокруг Байкала нету. Когда кругом осень, везде все вянет и замерзает, на острове все цветет, куда только глаз хватает, везде зелено: ягоды дозревают, багульник второй раз цветет, распускается. Узрели о таком острове ушканы - значит, по-сибирски, зайцы - и повалили они гуртом на остров. На что уж ушканы трусишки и то, когда надо, так вплавь пускаются и на остров попадают. Столько там ушканов расплодилось, что некуда было ступить.
Но ведь и человек не дремлет, он тоже хитер. Разузнал, что на острове природа богатая, и пробрался на него. Люди диву давались, как много ушканов здесь живет. Так и прозвали остров Ушканьим. Потом ушканы развелись и на маленьких островках, что рядом с Большим стоят. Теперь и эти маленькие острова тоже Ушканьими называют.
Много лет тому назад наши деды и прадеды хотели обжить эти Ушканьи острова, но не подошли они для бытья: зима с летом тут не в ту пору подходят, как вокруг . Хотели мужики хозяйство развести, да мочи не хватило, да и нужды в том не было.
Ушканьи острова народ испокон веков бережет, и живность там сохраняется самими охотниками. Рассказывали старики, как давным-давно несколько воров наповадились на остров ушканов изводить. Охотники промеж собой условились старика нанять, чтобы он на острове все живое хранил. Больше ста лет жил старик на острове, воров всех поизвел, детям своим, внукам и правнукам наказал: "Как лисица около своей норы не охотится, так и вы берегите вокруг себя все живое. Без природы человек голый, а голышом долго не проживешь".

Записано от промыслового сибирского охотника Якова Мироновича Сокольникова, 1871 г. рожд., малограмотного, пос. Нижнеангарск Северо-Байкальского аймака БурАССР, 1939 г.

Куйтун - хлодное место.

Когда еще буряты не жили на одном месте, а кочевали из края в край по всей сибирской земле, им часто приходилось встречаться с такими холодами, которых они не могли выносить. Но как бы ни было холодно, они все же находили себе укрытия, делали из шкур зверей или из потников юрты и пережидали морозы.
Случился как-то в одном году сильный снегопад. Было это лет тысячу назад. Вывалил такой снег, что всю тайгу завалило до самых макушек деревьев. Многие буряты оказались почти под снегом. Они выбрались из него, но ходить по тайге на охоту уже не могли. Куда пойдешь, когда кругом все завалило так, что и звери по лесу бегать не могли и птицы стали падать от голода. Бедственно было в то время бурятам, не знали они, что осталось им делать. Тут выручил их батор Хонгодор. Он собрал всех бурят около своей юрты и сказал: "Идите все за мной, мы выйдем в широкую степь, где ветер уже унес весь снег, и там заживем новой жизнью. Там мы расплодим скот, как то делал мой отец, когда мы жили в Монголии, тогда мы не будем знать ни печали, ни горя".
Послушались буряты своего Хонгодора и пошли за ним. Батор шел впереди всех, проминал дорогу, показывал путь, куда они должны идти. С большим трудом они проходили в день версту, потом зарывались в снег, а утром шли дальше. Так шли они до тех пор, пока не перешли Ангару и Оку и не остановились на чистом ровном месте, на правой стороне небольшой речки Алки. Здесь хонгодоровцы поставили целый улус, хотели обосноваться навсегда. Прожили они тут несколько лет, но обосноваться никак не могли. Зимой и весной дули такие холодные ветра, что не было сил показываться на дворе.
Такого холода буряты еще никогда не испытывали, так как до этого они все больше жили в тайге, а там было намного теплее, чем здесь. Скот у них никак не разводился, он все больше гиб на морозе, и начали буряты бедствовать хуже, чем в тайге от глубокого снега. Тут-то буряты стали уговаривать своего батора Хонгодора, чтобы он увел их на другое место, где можно было пасти скот, где нет таких морозов и такого сильного ветра, от которого падают люди и все живое.
Хонгодору и самому не нравилось это место, он проклинал себя за то, что привел сюда своих людей на погибель, что он, перенесший в жизни всякие морозы, сам их не может выдержать. Прожив так около Алки несколько лет и потеряв от сильных холодов много людей, Хонгодор решил перекочевать на новое жительство к речке Икей. А свое прежнее место около Алки буряты прозвали Куйтуном.
Русские долго не селились у Алки, боялись, что на свете нет, по рассказам бурят, холоднее земли, чем вокруг этой речки. И на самом деле, то место в первые годы жизни русских оказалось морозным. Потом русские свыклись, настроили себе бревенчатые дома, распахали землю, обжили все кругом и не стали замечать морозов. А название места так и осталось. По правде сказать, буряты были правы.

Записано от Ильи Харитоновича Александрова, с. Бутаково Куйтунского района Иркутской области, 1936 г.

О происхождении названия реки Ангары.

На том месте, где сейчас Байкал, раньше были одни большие ледяные горы. Они уходили своей вершиной до самых облаков. Все лучи солнца падали на эти горы, они-то растопили льды. Воде некуда было деваться, она пошла под землю, разъела ее и сделала громадную котловину. Котловина заполнилась водой. Так образовался Байкал, как говорят старики.
В это же время начали таять горы льда и снега в горах. Сначала вода спружилась в отдельных горных логотинах, а потом прорвалась к Байкалу. Потому-то сейчас в него впадает много разных рек, речушек и ключей.
Когда в Байкале воды набралось очень много, он ее сдержать не мог, она стала искать себе выход. Вот и нашла. В одном месте она протекла под землю, а там камни были, из которых известку жгут. Те камни вскипели. выбросили все наружу, и образовался сильный провал. Вода хлынула в этот провал и потекла вниз. Было это дело много тысяч лет тому назад. В то время здесь жили разные люди, от которых буряты пошли. Они по названию провала и прозвали новую реку Ангарой. Раз по-бурятски провал называется ангарой, а река потекла по провалу, то ей дали имя Ангара, и ничего тут мудреного нету.

Записано от Д.С. Асламова, 1936 г.

Как две реки получили название "Ангара".

В незапамятное давнее время, когда еще солнце не так грело, как теперь, когда рыбы были малявками, а лес походил на корешковые кусты, вся нынешняя Сибирь была покрыта почти одним чистым льдом. Озер здесь было мало, а рек не было совсем. Прошло с тех пор много миллионов годов. Лед и снег растаяли под солнцем, когда оно начало сильнее греть; лес вытянулся к небу и стал тайгой, появились звери и птицы, рыба выросла большой, а солнце спустилось поближе к земле, чтобы давать всему земному жизнь. В то время откуда солнце восходит в Сибирь пришли разные люди. Первыми из них были тунгусы. При них Байкал стал морем, а Ангара рекой.
Как это было, о том старики знали, нам велели рассказывать, а в книгах об этом нету даже строчки. И вот про это тут от тунгусов слыхала моя мать и рассказывала. Она много знала, и память у ней такая богатая была, что раз услышит, потом всю жизнь помнит.

Байкал сначала небольшим озером был, потом к нему потекли маленькие речки. Но от них он не рос, все оставался таким же. Но вот в крупных горах пробился из-под земли ключ, и валом повалила вода. Дошла она до Байкала, а там ей громадные скалы дорогу перегородили. Катилась та вода, катилась, и набралось ее столько, что скалы не удержались и развалились.
Хлынула вода в Байкал, смыла все скалы и камни и соединилась с Байкалом. В проходе в Байкал, где раньше были скалы, появилась дыра, похожая на разинутую пасть зверя. Тунгусы закричали: "Ангара, ангара!" По-тунгусски такая пасть зовется "ангарой", отсюда и за рекой имя это пошло. Удивились тунгусы, куда же теперь озеро всю эту воду денет, и пошли по берегу. Наконец, тунгусы дошли до громадной скалы. Дальше идти некуда, и остановились они тут на житье. Пожили немного и вдруг услыхали, как скалы разваливаются, земля вся дрожит, светопреставление началось. Потом все стихло, туман ушел, и в скале громадной появилась такая же дыра, как та, похожая на пасть зверя. Тунгусы закричали: "Ангара, ангара!" В нее повалила вода и потекла вниз. Тунгусы и эту дыру прозвали Ангарой. Только первую они прозвали Верхней Ангарой, а вторую просто Ангарой.
Пожили тунгусы у второй Ангары и разбрелись по разным местам. Другим людям они рассказывали, как Ангары появились и почему им такое имя дали. С тех пор оно так и идет, про то каждый старик знает.

Записано от Ивана Илича Ефремова, рабочего прииска Троицк Баунтовского аймака БурАССР, 1937 г.

Откуда Селенга взяла свое название.

Было это очень давно. Так давно, что с того времени ничего не сохранилось, только одна молва передается от дедов к внукам, от отцов к сыновьям. В то далекое время самый большой тунгусский род бродил по берегу Байкала, где Ангара берет свое начало, значит недалеко от теперешнего Иркутска. Бродили, бродили по таежной глухомани и набрели они на незнакомое племя. Человек с человеком всегда язык найдут, а тут тем более, племя оказалось родственным. То были тоже тунгусы из рода Чильчигир, которые кочевали по самым северным берегам Байкала, где ныне Нижнеангарск стоит, эти тунгусы.
Байкальские тунгусы познакомились с чильчигирцами, и чильчигирский князек рассказал им:
"Может, деды, а может, и прадеды наши жили вот здесь, где вы теперь, байкальские тунгусы, живете. Но вот случилась беда. Поехали наши предки на Байкал нерпу промышлять, лед плохой был, оторвало их льдину и стало носить по морю. Носило их носило, а потом обломки прибило к противоположному берегу. Назад они никак выбраться не могли, и пришлось им остаться жить на новом месте. На новом месте несладко живется, но жить пришлось, и опять стали охотиться. Чем же больше тунгусу заниматься? И вот однажды во время охоты они набрели на большую реку. Поднялись они по ней вверх и наткнулись на другую реку, которая в нее впадает. Долго бродили наши предки по этим рекам, но ни одной живой души не встретили. Необитаемы в то время были те места, верно, богатства в тех долинах были несметны, зверя водилось видимо-невидимо, а птицы и того больше.
Как бы хорошо ни было в чужих краях, домой тянет, дом-то наш вот на этом месте, и камень Шаманский нашим покровителем испокон веков считается. Убери его, этот камень, и вся земля охотников, поля и луга - все водой покроется".
Слушали байкальские тунгусы рассказ своего родича и потом спросили:
"Как же та большая река зовется?"
"Наберитесь терпения", - ответил чильчигирский князек, - "тогда все поймете".
Князек посмотрел на всех, увидел, что его слушают, стал рассказывать дальше:
"Жили мы на той стороне долго-долго, привыкли к той большой реке, но с нами тоже беда случилась, как с нашими дедами. Вышли мы на Байкал рыбу ловить, и вдруг страшная буря началась. Берестянки все разбило, а сами кое-как выбрались на этот берег, о котором нам отцы и деды говорили".
Байкальские тунгусы шибко любопытными были и снова спрашивают князька о названии той большой реки. Князек ответил, что у той реки нет имени, потому что люди до нее еще не дошли, а рекам названия дают люди.
"А куда она впадает?"
"В Байкал", - ответил князек.
И поняли байкальские тунгусы, что течет та река выше Байкала, а такие реки по-тунгусски называются солингой, а буряты и русские потом переиначили это слово и прозвали реку Селенгой.
И по сей день она так зовется. То, что я здесь рассказал, это сущая правда, со мной про то не один раз тунгусы ночами делились, д я сам хорошо знаю, что и теперь они верховье рек и все реки, которые текут выше другой, Селенгой называют.
Вот откуда взяла свое название река Селенга. Мудреного тут ничего нет. И по теперешнее время многим безымянным речушкам названия дают по разным предметам. Каждому свое.
Один из вариантов, записанный от Магая в феврале 1948 года. Подобные предания имеются у эвенков и бурят. Данный вариант является наиболее полным, содержание излагается последовательно. Впервые Магай его услышал от потомственного забайкальского казака Ивана Несторовича Засадина в период гражданской войны.

Как появилось название озера Котокель.

В древнее время на том месте, где появилось озеро, стояли высокие скалы. Кроме скал, а вдали крутых гор, на той земле ничего не было. Не водились там ни звери, ни птицы, на сотни верст не росло ни одного дерева. Когда образовался Байкал, то однажды поднялась сильная буря и вода из озера была ветром загнана на те скалы. От нахлынувшей воды скалы медленно начали разрушаться, волны унесли камни в Байкал, и постепенно там, где были скалы, появилась впадина. Земля под впадиной стала опускаться и заполняться байкальской водой. Вместе с водой в озеро пришла рыба.
Прошло много лет, Байкал замыл берег, и вода теперь уже не могла попасть во впадину, озеро осталось замкнутым в горах. Вокруг него сразу жизнь изменилась, далеко в горах стал расти лес, начала шуметь тайга, а по самому берегу на несколько верст к горам появилась ольха. Она так стала быстро расти, что вскоре берега стали непроходимыми, все переплели ее ветки.
Много лет вокруг озера никто из людей не жил. Но вот где-то на востоке, за хребтами, началась война. Она шла много лет, люди воевали между собой до того, что их осталось совсем мало. Чтобы не извести себя совсем, одно племя убежало к Байкалу и встретилось с другими народами. Войны здесь между ними не было, но новое племя скрылось на острове этого озера. На том озере сохранился остров со скалами, видно, вода его не могла смыть, только все скалы проточила, глубокие дыры в них сделала.
Поселилось прибежавшее племя в скалах, в готовых пещерах, и никто к нему не мог ни пройти, ни проехать. Жило оно там долго, многие поумерли, не увидев другого света. Когда их осталось мало, все-таки к острову пробрались тунгусы или орочоны, разные люди про то разное говорят. Но только пробирались они долго не то что до острова, а даже до самого берега озера, ольха тут все так переплела, что мошке в ней и то трудно было проскочить. Когда тунгусы все же пробрались через ольху, то на острове попали в незнакомое им племя. Тут они ужились вместе с тем племенем.
Когда тунгусы выходили на большой берег, то все время плутали в ольхе и говорили: "котокель, котокель", что значит "непроходимая ольха". Потом они ездили к своим родичам и оттуда всегда торопились, чтобы засветло попасть на остров, и тоже говорили: "котокель, котокель", то есть им надо пробраться через ольху. Так и получилось, что и само озеро по-тунгусски назвали Котокелем.
Русские пришли к Байкалу и узнали, что недалеко от него есть озеро Котокель, но ольхи той большой и густой уже в то время и в помине не было. А название, как видите, осталось.

Записано от Гурьяна Степановича Лейкина, с. Гремячинск Прибайкальского аймака БурАССР, 1937г.

Экология

Научные исследования

Данные водного реестра

Туризм

Факты

Мифы и легенды о Байкале

Фильмы

Байкал в филателии

Галерея

Примечания

Литература

Ссылки

Известные высказывания о Байкале

Славное море - священный Байкал,
Славный корабль - омулёвая бочка.
Эй, баргузин , пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалёчко.

Долго я тяжкие цепи носил,
Долго скитался в горах Акатуя ,
Старый товарищ бежать подсобил,
Ожил я, волю почуя.

Кто видел Байкал, тот навсегда сохранит в памяти величественные картины этого озера, обрамлённого высокими хребтами . Многоликий Байкал по-разному представляется проезжающим. Одни запоминают его тихим и спокойным, с голубой зеркальной гладью вод; другие - яростно бросающимся на гранитные скалы белыми от пены валами волн; третьи видят Байкал присмиревшим от бурь и волнений, скованным тяжёлым, гулко трескающимся от мороза льдом… В тихую погоду Байкал совершенно иной. Летом случаются дни, когда на водной поверхности нет ни одной морщинки ряби. Тогда в ней, как в гигантском зеркале, отражается далёкое нежно-голубое небо, отчего кристально чистая байкальская вода становится ещё прозрачнее и светлее .

С. Г. Саркисян

Байкал дарит нам великую радость и огромное наслаждение. Он поражает монументальностью стиля, тем прекрасным, могучим и вечным, что заложено в его природе. Он обладает замечательным свойством - чем больше сближаешься с ним, чем глубже познаёшь его природу, тем заманчивее он становится и тем яснее понимаешь, что он совершенно уникален и чарующе неповторим .

О. К. Гусев

Байкал, казалось бы, должен подавлять человека своим величием и размерами - в нём всё крупно, всё широко, привольно и загадочно - он же, напротив, возвышает его. Редкое чувство приподнятости и одухотворённости испытываешь на Байкале, словно в виду вечности и совершенства и тебя коснулась тайная печать этих волшебных понятий, и тебя обдало близким дыханием всесильного присутствия, и в тебя вошла доля магического секрета всего сущего. Ты уже тем, кажется, отмечен и выделен, что стоишь на этом берегу, дышишь этим воздухом и пьёшь эту воду. Нигде больше не будет у тебя ощущения столь полной и столь желанной слитности с природой и проникновения в неё: тебя одурманит этим воздухом, закружит и унесёт над этой водой так скоро, что ты не успеешь и опомниться; ты побываешь в таких заповедных угодьях, которые и не снились нам; и вернёшься ты с удесятерённой надеждой: там, впереди, обетованная жизнь…

• Содержание
• География
• Происхождение озера
• Растительный и животный мир
• История заселения и изучения Байкала